поврежденный огнем и протянул для ознакомления Ушакову. Тот с явным интересом принял странный документ и углубился в чтение.

Эту сумку у скорняка заказал денщик Василий, по желанию Петра, который сам нарисовал, что именно хочет получить. Имея сравнительно небольшие габариты, она могла раскладываться и вместив в себя большие листы, вновь сложиться вдвое, при этом бумага не мялась, предохраняемая на сгибах кожей. Имелось в ней отделение для походной чернильницы, под клапаном несколько кожаных петель, для хранения укороченных перьев, лишенных оперения, а так же перочинный нож. Очень удобно, не то что дед, все больше манжетами пользовался. Мысль о том, что он превзошел Петра Великого даже в такой малости, с одной стороны грела, с другой воспринималась как?то спокойно, мол главное то, что удобно.

— Интересный документ, государь. Очень интересный. Как и дата поставленная под ним. Если не ошибаюсь, именно в этот день случился перелом в болезни и чудесное твое исцеление?

— Да, это так.

— Ну и что в нем необычного? Документ конечно обгорел, но в смысл его легко читается. Согласно указа деда твоего, о престолонаследии, ты можешь оставить престол даже конюху, если сочтешь его достойным.

— Я, да. Но не Долгоруковы.

— Как это? — Ушаков как гончая тут же сделал стойку.

— Рука у нас с Иваном схожая. Я по дурости и младости ему даже позволял некоторые указы подписывать вместо себя. Когда же, я был при смерти, и обвенчать меня с Катериной не вышло, семейство их пошло на этот подлог.

— А после хотели документ этот сжечь. Но отчего не сожгли?

— Торопились, опять же в смятении были. Словом, уцелела бумага.

— И ты государь хочешь, чтобы я этим занялся?

— Больше некому. Чтобы не вызвать подозрения, я вырвался на богомолье, да Ваньку при себе держал как друга разлюбезного. Теперь и он и бумага в твоих руках.

— Складно. Да ведь только я теперь лицо частное.

— Намекаешь на то, что тайную канцелярию упразднили. Не беда. Сейчас действовать будешь именным указом, как управимся со всем, подумаем над тем как дальше быть. Но мнится мне, что тайную канцелярию поспешили упразднить. Без нее государству российскому не быть. Но и в том виде, что была ранее, ей быть уже нельзя. Есть у меня кое–какие мысли по этому поводу, но о том разговор будем иметь позже.

— Не дело, издавать указы об одном и том же. Сначала упразднить, потом вернуть все на круги своя. Эдак получится, что всякий новый правитель все переиначить может, а от того порядку убыток.

— Потому и говорю, что канцелярия будет иметь иной вид, от прежнего. Просто не додумал я еще. И потом, нужно будет вместе то дело обговорить, обдумать неспешно, а тогда уж и решение принимать.

— Тогда хотя бы название иное.

— Да хоть КГБ.

— Прости, государь?

— Ну, название такое — КГБ.

— Чудное какое?то. Это на каком языке?то?

Ушаков имел ввиду то, что при Петре Великом было принято брать названия из разных языков. Та же «канцелярия» происходит от латинского «кацеляриус», что в переводе означает «письмоводитель». Однако Петра данный вопрос застал врасплох. Было явственное ощущение, что название более чем соответствует сути, а вот откуда оно взялось в его голове непонятно. В последнее время он частенько ловил себя на том, что в его обиходе появлялись странные словечки, истолковать которые он затруднялся, хотя и был уверен, что они к месту. Помолчав немного, он как?то неуверенно произнес.

— Так, канцелярия государственной безопасности.

— Ишь ты. Канцелярия государственной безопасности. А ничего так, звучит. Правда тайная канцелярия одним своим названием жути наводила.

— От тебя зависеть будет. А то глядишь, как услышат это самое КГБ, так и обделываться станут.

— Может и станут. Но то дела будущие. Давай?ка государь, к нынешним. Ты почто из Москвы подался?то и здесь в глуши мне встречу назначил?

— Опасаюсь я, Андрей Иванович, что Долгорукие как поймут, что на них охота началась, так сразу действовать начнут. Мнится мне, что им проще, если кто иной на престоле окажется, пусть и неугодный, чем я останусь.