подошла ко мне: — Мы, мы, ..., — она от волнения начала
заикаться и замолчала опустив глаза.
— Вы евреи, и вас привели сюда, чтобы расстрелять? —
спросил я, глядя ей в лицо, она кивнула и опустила седую
голову. Ее крайнее волнение выдавали трясущиеся кисти
рук...
— Скажите мужчинам, пусть приведут поляну в поря-
док, чтобы не осталось никаких следов, двигайтесь по лесу,
на дорогу не выходите, через пять километров линия фрон-
та, там Красная Армия, обо мне забудьте раз и навсегда.
17
— Почему вы спасли нас, ведь вы же эсесовец?
— Я офицер и солдат, и я не воюю с женщинами и
детьми и не унижаю их, я воюю с коммунистами, которые
угрожают моей Европе. Ваша задача убраться отсюда быст-
ро и незаметно, по возможности ни с кем не контактировать,
вы мертвы, вас больше нет, не входите ни в какие деревни,
двигайтесь только лесом, не выходите на открытые
пространства. Все, уходите, и настрого передайте этим лю-
дям, чтобы навсегда забыли обо всем, что здесь было!
Подобрав карабины полицаев и отыскав гильзы от пис-
толета я растворился в чаще леса, остановившись за сосна-
ми, я наблюдал, как люди зашли в лес.
Я потомок древнего дворянского рода был воспитан мо-
им отцом в жестких рамках достоинства и чести. Полицаи
