жители были прихожанами его Храма.
Лес как отдельный мир в этом аде войны жил своей
жизнью, пели птицы, ветер безмятежно раскачивал кроны
сосен, пахло прелостью и грибами. Он не заметил как вы-
шел к деревне, красноармейцы суетились возле машин. Он
прошел низами огородов, укрываясь в высоких кустах иван-
чая и вошел во двор дома. Поднялся на крыльцо, прислу-
шался, было тихо, постучал в дверь. Дед Силантий и его
жена Пелагея встретили его с необычайной радостью, он
переоделся, поел, рассказав что произошло.
— Здесь, батюшко, вас весь народ знает, обязательно
кто-нибудь выдаст, уходить вам надо и побыстрей. Нас и то
всех во врагов записали. Ты, Силантий, на рассвете подводу
запрягай, да вези батюшку к железной дороге на станцию.
На том и порешили…
Ницше. «Так говорил Заратустра»
Старый Лейпциг окунулся в осень. Кленовые и дубовые
листья кружась падают на землю, они торопились обогнать
346
друг друга, и каждый из них стремился первым создать на ков-
ре устилающем землю яркий и красочный узор. В этой спешке
