конца XVII в. Ричард Бакстер писал в книге «О несомненном существовании мира духов» (Certainty of the World of Spirits, 1691), что «счел бы опрометчивым усомниться»[65] в них.
Инкубы и суккубы ощущались как навалившаяся на грудь спящего тяжесть. Слово mare в древнем английском означало инкуба, и отсюда кошмар — nightmare: демон, сидящий на груди спящего и терзающий его во сне. В «Житии святого Антония», написанном Афанасием[66] около 360 г., демоны проникают в запертые помещения и столь же свободно их покидают; 1400 лет спустя в трактате «О демонической природе» (De Daemonialitate) ученый-францисканец Людовико Снистрари доказывает, что демоны проходят сквозь стены.
Реальность демонов практически не подвергалась сомнениям с древности и до конца Средневековья. Правда, Маймонид[67]их отрицал, но подавляющее большинство раввинов признавало существование диббуков. Одним из редких случаев, где хотя бы отдаленно допускается внутреннее происхождение демонов, т. е. что они могут быть плодом человеческого разума, стал ответ аввы Пимена, одного из отцов-пустынножителей, на вопрос:
— Каким образом демоны борются против меня?
— Наши желания, — сказал отец Пимен, — становятся демонами и нападают на нас.
Средневековые представления об инкубах и суккубах сложились в том числе и под влиянием сочинения Макробия[68]«Комментарий к сну Сципиона» (Commentary on the Dream of Scipio): этот написанный в IV в. текст до наступления европейского Просвещения успел выдержать десятки переизданий. Макробий описывал фантомы, которые можно увидеть «меж бодрствованием и дремотой». Спящему эти фантомы «воображаются» хищниками. В голосе Макробия звучит сомнение, однако средневековые читатели не расслышали эту ноту.
Одержимость демонами достигает пика в знаменитой будле папы Иннокентия VIII (1484 г.):
Дошло до нашего сведения, что лица обоего пола не избегают сношения с ангелами зла, инкубами и суккубами, и своим колдовством, заклинаниями, чарами и заклятиями удушают, уничтожают и истребляют младенцев в утробе матери и вызывают множество других несчастий. Этой буллой Иннокентий положил начало систематическим процессам, пыткам и казням бесчисленных «ведьм» по всей Европе. Их обвиняли в том, что еще Августин называл «злоумышленным общением с незримым миром».
Несмотря на политкорректное упоминание «лиц обоего пола» в булле, преследовали, естественно, главным образом женщин и девушек.
В последующие столетия протестанты при всех разногласиях с католической церковью в этом отношении мало чем отличались. Даже такие гуманисты, как Эразм Роттердамский и Томас Мор, признавали существование ведьм. «Отрицать существование ведьм — все равно что отрицать Библию», писал Джон Уэсли, основатель методизма. Прославленный юрист Уильям Блэкстон в «Комментариях к законам Англии» (Commentaries on the Laws of England, 1765) утверждал:
Отрицать возможность и, более того, реальное существование ведьмовства и колдовства — значит вступать в полное противоречие со словом Божьим, откровенным во многих текстах Ветхого и Нового Завета.
Папа Иннокентий особо рекомендует «дорогих наших сынов Генриха Крамера и Иакова Шпренгера», которые «апостольскими посланиями были направлены в качестве инквизиторов для расследования сих еретических мерзостей». Если «таковая извращенность и распущенность останется безнаказанной», множество душ ожидает вечная погибель.
Папа поручил Крамеру и Шпренгеру написать подробное исследование проблемы, используя весь академический арсенал конца XV в., и эти двое, обильно цитируя Писание, а также древних и современных им ученых, произвели «Молот ведьм» (Malleus Maleficarum), книгу, о которой справедливо отзываются, как об одном из самых страшных документов человеческой истории. В своей книге «Свеча во тьме» (A Candle in the Dark) Томас Эди именует это произведение «подлейшим учением и изобретением», «страшной и нелепой выдумкой», которой они «прикрывают от мира свою неслыханную жестокость». Вся суть «Молота» сводится к простейшей мысли: если тебя обвинили в ведовстве, значит, ты и есть ведьма, а наилучший способ доказать обвинение — пытка. Обвиняемому не предоставлялось никаких прав, ни малейшего шанса опровергнуть слова обвинителей. Даже мысли не брезжит, что обвинение могло быть выдвинуто и по отнюдь не благочестивым причинам: например, из зависти, или ради мести, или же причиной его могла стать алчность инквизиторов, которым обычно доставалось имущество осужденного. Этот учебник палачей излагал также методы пытки и наказания, рассчитанные на то, чтобы изгнать бесов из тела жертвы прежде, чем замучить ее до смерти. С «Молотом» наперевес, уверенные в поддержке папы, инквизиторы быстро охватили своей сетью всю Европу.
