решила обсудить с конюхом эту незадачу.
— Оно не открывается, — сообщил мне Хеклинг, пожав плечами и смерив меня равнодушным взглядом, словно недоумевая, как мне хватило глупости предположить иное.
— Разумеется, открывается, мистер Хеклинг, — возразила я. — На нем две рукояти, обе так и ждут, чтобы их повернули. Но, как я ни стараюсь, они не поддаются. Может, их надо смазать?
— Мистер Уэстерли его запечатал, — сказал Хеклинг, пожевав нечто отвратительное, и от его чавканья мне захотелось убежать со всех ног. — Смолу горячую в замок залил, вон оно как. Чтоб никто не отмыкал.
Я недоверчиво глядела на него — он что, полагает, я скудна умом?
— И зачем бы ему поступать столь нелепо? — спросила я.
— Говорил, дескать, сквозит очень. Половину окон в доме запечатал. Сами гляньте, коли не верите. Топить-то такой домище куда как накладно. А кошель не бездонный. У кого деньжата есть, те их небось и тратят.
Я вздохнула. Какой вздор и какая досада; в спальне моей уже отдавало затхлостью. Я не хотела оставлять дверь нараспашку — мне потребна приватность и незачем внушать детям, будто им все дозволено, а я прекрасно знала, как любят дети копаться в чужих вещах; я всего лишь желала ежедневно проветривать. Спала я беспокойно, и, полагаю, отчасти это объяснялось духотою.
— Вам еженедельно платят как подобает, мистер Хеклинг? — осведомилась я, ухватившись за возможность задать ему еще несколько вопросов; обыкновенно, завидев меня, он отворачивался и шагал прочь. Как-то раз он даже оседлал свою Винни и от меня ускакал; феноменальное поведение.
Он сощурился, пожевал губу, поразмыслил, затем кивнул:
— А то. Вы что, колготились?
— Вовсе нет, — отвечала я, слегка краснея, но не отводя взгляда; этот человек меня не напугает. — Разумеется, мистер Уэстерли поручил финансы мистеру Рейзену, не так ли?
— А то. Сколько я знаю.
— Как вы полагаете, мы в ближайшее время его увидим?
— Мистера Рейзена? — пожал плечами он. — Да с чего бы? Коли вам надобно с ним повидаться, вы бы…
— Мистера Уэстерли, — поправила его я, совершенно уверенная, что он и так прекрасно меня понял. На миг мне почудилось, будто он вот-вот улыбнется — редкое дело, — но он явно передумал. Взглянул на Перца, что сидел подле и переводил взгляд с меня на хозяина и обратно, следя за нашей беседой. Я уже заподозрила, что собака откроет мне больше, чем Хеклинг.
— Это навряд ли, — в конце концов отвечал этот последний. — Мне уж пора, мисс. Перцу бы побегать, а то он свирепеет.
— Он, вероятно, очень занят, раз не может даже навестить детей, — заметила я. — А что касается миссис Уэстерли, не представляю, как она могла с ними расстаться. Они такие сокровища.
Он гавкнул в рассуждении засмеяться, отчего мне в лицо полетела слюна; я в омерзении отступила и отерлась. Разумеется, этот скот и не подумал извиниться.
— Сокровища, — повторил он, тряся головою. — Небось можно и так сказать. — Он снова рассмеялся, явно позабавленный моим замечанием.
Я смотрела, как он шагает по дорожке, то и дело подбирая палки и бросая их собаке. Я пообещала себе, что не отвернусь, пока он не исчезнет из виду, и наконец, несколько удалившись и, по видимости, ощутив мой взгляд, он помедлил и повернулся, уставился мне в лицо, и мы, двое работников этого дома, наблюдали друг за другом и ждали, кто первый сдастся. Он был слишком далеко, и его гримасы я не разглядела, но когда он подобрал палку, толстый сук, и угрожающе взвесил ее в руке, а собака в предвкушении заскакала вокруг, меня мороз подрал по коже и я отвела глаза, кляня себя за неспособность одолеть грубияна в гляделки.
Глава десятая
Мы с детьми ежедневно занимались в классной комнате, что располагалась в конце коридора третьего этажа, за короткой
