Угрозу оценили и на каравелле – обрубили веревки и стали отходить, хотя бой на палубе все еще продолжался. Правда, было уже понятно, что минуты жизни пиратов сочтены.

Неожиданно на каравелле подняли косой парус на фок-мачте, и она медленно пошла вперед. Ветер был небольшой, но боковой, с берега. Для судна Михаила он был почти бесполезен: имея прямой парус, под таким ветром если и можно идти, то только в сторону африканского берега, в лапы пиратов.

От места боя надо было убираться, и как можно быстрее. Дым на море – признак бедствия. Скоро сюда, как стервятники к падали, могут собраться пираты, а каравелла вполне могла взять на буксир корабль русских купцов и поднять все паруса.

Она их и подняла – но уходила без русских. Проклятый португалец! Ведь они, помня договор, ввязались в бой именно из-за него. Однако теперь команда португальской каравеллы трусливо уходит. А ведь если бы члены русской команды им не помогли, еще неизвестно, чем бы закончился бой, – ведь команда русских купцов оттянула на себя часть пиратов. И двоих Михаил убил лично, причем не рядовых пиратов. И вот теперь они в полусотне метров от горящей галеры.

По палубе в поисках спасения металось несколько рабов в полуистлевших набедренных повязках. Потом один из них бросился в воду и поплыл к русскому кораблю. Ему опустили весло и помогли подняться.

Примеру этого раба последовали и другие. Но двое из них недооценили свои силы или же просто не умели плавать и пошли ко дну. На корабль взобрались только трое.

– Вот что, Григорий, надо убираться отсюда. Сдается мне – сюда, на дым от галеры, скоро пираты прибудут.

– Сам такожды думаю. На весла!

И встал к рулевому колесу.

– Оп-та! Оп-та! – начал он задавать ритм команде.

Гребли истово – речь шла о жизни. Уж тут кто кого опередит – пираты или купеческая команда.

Они шли вдогон уже довольно далеко ушедшей португальской каравелле. Капитан каравеллы знал курс, а у них не было даже карты, да и моря они не знали.

Через час четверо рабов с галеры знаками попросили уступить им место у весел. Судно шло, не сбавляя ход, но каравелла была быстроходнее, и вскоре вдали виднелся лишь парус.

– Скотина! – в бессильной ярости процедил сквозь зубы Михаил. – Встречу еще раз – убью!

– Самих бы кто не убил! – буркнул Пафнутий. – Пусть наши берут запасные весла, все быстрее будет.

Они пристроили еще пару запасных весел. Григорий, стоявший на рулевом весле, следил за уходящей каравеллой.

Через пару часов она и вовсе исчезла из вида.

– Так и будем идти, таким же курсом, – сказал Григорий. – Я полагаю, португалец идет к берегу.

– Встретить бы его на ночевке, – мечтательно произнес Михаил.

– Да что ты все об этом португальце! Верить никому из них нельзя: слабый народ, всё только о себе и думают. А что с этими делать будем? – Пафнутий кивком головы указал на сидевших на веслах гребцов со сгоревшей галеры.

Михаил пожал плечами.

– Как сами захотят. Могут на берег сойти, как на ночевку встанем, могут остаться. Я думаю, в плену они лиха хлебнули и второй раз попадать в плен не захотят. А потому драться будут отчаянно, не хуже наших.

– Да, парни жилистые. Их только подкормить немного, и гребцы будут хоть куда.

Часа через два тяжелой работы ветер сменил направление и стал дуть в корму. Подняли парус, перевели дух.

– Григорий, дай новичкам пожевать что-нибудь.

– Сухарей только если да сала. Но будут ли они это есть?

– На басурманов обличьем не похожи, знать – должны. А откажутся – их дело.

Однако бывшие галерники съели и сухари, и сало. Стало быть – не мусульмане.

– Кто-нибудь из вас плавал в этих водах? – спросил Михаил.

Никто из четверки не ответил.

Михаил повторил вопрос на итальянском, потом на французском. И только когда он задал этот же вопрос на испанском, галерники оживились.

– Да, господин. До пленения мы были моряками, плавали на торговом судне и знаем эти моря.

– До берега далеко?

– Трудно сказать. Мы же на веслах работали, обзора никакого, тем более – галера часто меняла курс. Вроде Тулон должен быть недалеко.