монограммой столовые приборы в стиле «Югенд» со временем передам сыну. Хотя знаю, что жена Кристиана тоже не станет ухаживать за серебром. Из практических соображений она предпочитает высококачественную сталь.

Волосы в умывальнике — наша вечная тема, над ней Аннелиза не устает иронизировать. Хотя она в чем-то права: я имею привычку рассматривать свои седые волосы, когда они разлетаются от расчески. А мне не нравится, что она не расправляет после себя душевую занавеску, отчего та долго не сохнет и покрывается налетом плесени.

Все это сущие пустяки, на которые можно было бы смотреть сквозь пальцы, особенно когда речь идет о двух женщинах с большим жизненным опытом. Но что мне действительно действовало на нервы, так это шум, однако я не затевала с Аннелизой разговор о невоспитанности. Из-за того, что не хватало на верхней челюсти нескольких зубов, подруга была вынуждена носить частичный протез. И он создавал ей проблемы со слюной, которую она, причмокивая, прихлебывая, причавкивая, собирала из глубин ротовой полости и с громким звуком проглатывала.

О других ее причудах я могу говорить открыто, да она и сама знает, что меня раздражает ее постоянно болтающее радио. В последнее время Аннелиза научилась принимать меня во внимание, но стоит мне скрыться в своих владениях, как она врубает приемник на дискотечную громкость; мне остается лишь удивляться, почему на нее до сих пор не пожаловались соседи. Но Аннелиза не терпит, когда я бесшумно передвигаюсь по дому. Она вздрагивает каждый раз, когда я возникаю перед ней.

«Ты меня чуть до смерти не напугала!» — жалуется она и упрекает, что нельзя к ней тихо подкрадываться. Что же мне из-за этого ходить в деревянных башмаках? Пусть мы обе не лишены курьезных привычек, из-за которых не вполне ладим. Однако по ходу жизни мы научились справляться в одиночку, да к тому же в доме достаточно места, куда можно отступить, уклоняясь от конфликта. Любопытно, а как выходят из положения люди, сподобившиеся в старости еще раз влюбиться, и им после долгих лет воздержания — что не исключено — предстоит спать в одной постели?

Что меня, собственно, навело на подобные мысли? Наверное, то, что сегодня Эвальд снова звонил. Мы с Аннелизой гадали, почему бы ему не оставить жену на попечительство врачей и не уехать домой? Что касается средств, то он, как мы поняли, хорошо обеспечен и даже может позволить себе шикарный отель в Гейдельберге.

Вечером, когда мы вместе с Эвальдом сидели в саду, Аннелиза прямо спросила его об этом.

— Дома на меня давят стены, — признался он. — А здесь у меня общество двух очаровательных собеседниц, и я будто возвращаюсь во времена юности. Или я уже начал действовать вам на нервы?

Мы поспешили разуверить его. Зазвенел мобильный Эвальда, он извинился перед нами и ответил. Звонила его жена, как я догадалась. Эвальд встал и отошел в сад на пару шагов. Вскоре и я стала замечать, что он прекрасно выглядит.

Мы с Аннелизой делали вид, будто нам не интересно, о чем он там говорит, но уши навострили. Эвальд отвечал радушно, разве что чуточку принужденно, и все же я уловила некий оттенок, словно он мысленно ругался. Хорошо, что Удо не придумал мне ласкательного имени, только когда мы были совсем молоды, он называл меня «дорогой», и то потому, что он был родом из Рейнской области. Интересно, к своей второй жене он так же обращается? Боже упаси, я не мечтаю вернуть Удо, однако при одной мысли об этом у меня начинается мигрень.

Эвальд закончил разговор, спрятал мобильный телефон и с угрюмым выражением лица вернулся на свое место.

— Плохие новости? — спросила Аннелиза.

— Иногда выть хочется. Бернадетта…

— Кто? — воскликнули мы с Аннелизой.

— Мою жену зовут Бернадетта, в честь святой из Лурда. В свое время я был буквально зачарован столь благородным именем.

— Ей все хуже? — с притворным участием поинтересовалась Аннелиза.

— Трудно сказать. Когда речь заходит о Бернадетте, я никогда и ни в чем не уверен. Сколько помню, она всегда жаловалась, правда, ее действительно мучили сильные боли. И похоже, что за это время у нее выработался иммунитет ко многим медикаментам…

Эвальд вскоре замолчал и мрачно уставился в глубину сада.

— Давно дождя не было? — произнес он. — У вашей вишни в середине лета уже желтые листья.

— Это очень старое дерево, — пояснила Аннелиза, — к сожалению, оно свое отжило. Прошлым летом от него отвалилась большая ветка со спелыми ягодами. Изучив место, откуда она отломилась, я увидела, что ствол внутри частью пустой. Хорошо, что тогда Лора еще здесь не жила, потому что под веткой как раз ее любимое местечко.

Я с удивлением посмотрела на подругу. Почему она мне раньше об этом не рассказывала? А если бы отломилась и другая ветвь большого размера и убила бы меня насмерть?