Эмметт быстро посмотрел на меня и направил свой взгляд в сторону другого вольера. Через секунду все кусочки сложились воедино, и я понял, о чем он говорил.

Мои подозрения подтвердились, когда, осмотревшись по сторонам, я увидел зрелую женщину, стоявшую в паре шагов от нас в коротком платье, которое едва прикрывало задницу, с чудовищным количеством косметики на лице. На вид она была, по меньшей мере, одного возраста с нашим отцом, может быть, даже чуточку старше. Она взглянула на нас, и мы встретились глазами, на ее губах расплылась озорная улыбка. Я начал смеяться и покачал головой. Да, он был прав насчет того, чтобы трахнуть пуму… только другой сорт пумы1.

– Ты – извращенец, – пробормотал я, отворачиваясь, чтобы посмотреть на животных.

Изабелла смотрела на меня с интересом, не понимая, почему мы смеемся, но я лишь пожал плечами, велев ей забыть об этом. Был не в настроении объяснять ей это дерьмо.

Мы прошли мимо логова льва к маленькому скотному дворику, где размещался контактный зоопарк. Эмметт подошел к забору, улыбаясь.

– Посмотри, детка, это же козел! – воскликнул он, потянув руку к прутьям забора. Розали застонала, схватила его руку и откинула ее прежде чем он смог дотронуться до чего-нибудь.

– Не прикасайся к ним, Эмметт. Гадость! Ты знаешь, какие они грязные? – выплюнула она, в ее голос сочилось отвращение.

Эмметт пожал плечами, а Изабелла подошла к забору, протянула руку и погладила маленького козлика, подошедшего к нам. Розали смотрела на нее с отвращением, но, к счастью, ничего не сказала, потому что я, наверное, прихлопнул бы ее за это. Если моя девочка хочет трогать гребаного козла, то она будет трогать гребаного козла, и никто не смеет ей мешать.

– Он просто малыш, – сказала Белла, поглаживая маленького козлика.

Потом она убрала свою руку и протянула ее, чтобы схватить мою, и я заколебался, потому что, Христос, она только что гладила сраного козла! Но, долго не раздумывая, взял ее руку и скрестил наши пальцы.

Мы шли вдоль сараев, и Розали что-то ворчала о том, что зоопарки не должны содержать коров, потому что те не были животными для выставки. Она сказала, что не обязана платить за то, на что может посмотреть и так, чем немало удивила меня. Она видела многое из этого дерьма, бродившего в лесах вокруг Форкса или в резервации. Но я не видел, чтобы ее не устраивали волки или лоси, так в чем заключались ее жалобы на коров? Да, я сказал это. Жалоба2. Гребаная игра слов.

Я старался не замечать ее, но раздражение, которое испытывал еще в машине, вернулось снова. Она всегда была такой недовольной сукой? Могу с уверенностью заявить, что «да», всегда.

– Посмотрите, это Эдвард! – закричала Роуз, ткнув пальцем в осла.

Я сухо засмеялся, качая головой. – Ха-б…ь-ха! Ты, случайно, б…ь, не сострила только что?

Она закатила глаза. – Мудак.

Я пожал плечами. – Никогда этого не отрицал, – ответил, прищурившись, и, завидев одного зверя, мимо которого мы проходили, указал на него: – Посмотрите на это дерьмо, это же Розали. Дикая африканская собака… Никогда не видел бoльшей суки.

Она громко фыркнула и отвела руку, чтобы ударить меня, но я увернулся, и она промазала. Моя рука и так болела от ее первого удара.

– Все, детишки, хватит драться! – вмешался Эмметт, вставая между нами. – Рози, не заставляй меня забрать тебя в машину и хорошенько отшлепать.

Она закатила глаза, и все засмеялись. – Мы можем двигаться дальше? Эти животные воняют, и меня от них тошнит. Ненавижу сараи, – сказала Розали.

Сузив глаза, я почувствовал, что закипаю. Что, б…ь, она имела в виду? Что, б…ь, она хотела этим сказать? Что моя девочка спала в гребаном сарае? Потому что я не собираюсь терпеть ее презрительные комментарии в адрес моей девочки. Я не бил женщин, но сейчас был не против поставить ей подножку, чтобы она упала в чертов свинарник.

Я открыл рот сказать что-нибудь, но Белла схватила меня за руку, по выражению моего лица и тому,