вдыхала аромат Себастьяна; ощущение близости и доверия заставило забыть о боли в плечах.

— Теперь возьми в рот.

Пальцы одной руки Себастьян запустил Реджине в волосы, другой рукой придержал ее за подбородок. Когда она обхватила губами головку, он слегка надавил, направляя.

— Поработай языком.

Двигаясь вдоль ствола, Реджина принялась одновременно полизывать его. Себастьян издал странный звук, и от этого она завелась, как от прикосновения пальцев к клитору.

Реджина двигалась все быстрей и быстрее, и вот уже не она задавала темп, а он — вжимаясь в нее, выходя и снова вжимаясь. Реджина испугалась, что вот-вот задохнется, замерла, и в тот же миг ей в рот ударила струя горячей солоноватой жидкости.

Инстинктивно проглотив какую-то ее часть, остальное Реджина выплюнула. Закашлявшись и прикрыв рот ладонью, она стыдливо отвернулась. Себастьян прилег на роскошный диван и притянул Реджину к себе, обнял ее.

— Это было великолепно, — сказал он, и все вдруг стало хорошо, даже лучше, чем прежде. Себастьян поцеловал Реджину в макушку. — Обещание сдержу. Перевернись на живот.

Реджина совсем позабыла, что в попе у нее — инородный предмет. К неприятному ощущению она вроде бы даже привыкла, но все равно легла лицом вниз и уткнулась лбом в сгиб локтя.

— Раздвинь ноги.

Когда Реджина подчинилась, Себастьян — вместо того, чтобы сразу извлечь пробку, — принялся теребить ей клитор. И только потом, другой рукой, он вынул странный предмет. Смена ощущений поразила Реджину, а собственное тело отозвалось сладостной судорогой.

Пока она лежала, отходя, Себастьян встал и куда-то исчез.

— Реджина, — позвал он, вернувшись. — Поднимайся.

На дрожащих ногах Реджина встала. Пришлось Себастьяну протянуть ей руку. Когда же Реджина выпрямилась, он расстегнул на ней ремешки туфлей, и она с облегчением ступила на пол босыми ступнями. Себастьян расшнуровал корсет и подал сарафан. Стоило надеть его, как возникло ощущение, будто Реджину запеленали в одеяло из очень нежной ткани.

Обняв Реджину, Себастьян проводил ее обратно к дивану и сел рядом.

— У меня для тебя кое-что есть, — сказал он, протягивая Реджине голубую, как яйцо малиновки, коробочку, обвязанную белой лентой, с ярлычком «Tiffani».

Аккуратно распустив бантик на ленте, Реджина подняла крышку. Внутри лежала золотая цепочка с золотым же висячим замком, на котором было выгравировано «Т и К°» и дата — 1837 г. Классная вещица, Реджина может запросто носить ее, и в то же время этот кулон разительно отличается от всего, что она прежде для себя выбирала.

— Очень красиво, — произнесла Реджина, боясь даже прикоснуться к цепочке.

Тогда Себастьян достал украшение из коробочки и сам надел его Реджине на шею.

— Идем, полюбуешься на себя, — сказал он, поднимаясь и отводя Реджину за руку к зеркалу.

Он встал позади нее, положил ладони ей на плечи. В отражении Реджина встретилась глазами с Себастьяном и поразилась, какой огонь в них горит.

— Понимаешь, что значит этот подарок? — спросил он.

Реджина готова была признать, дескать, нет, не понимает, а потом вдруг вспомнила рассказ Карли о знакомой с ошейником: «...Ошейник — это символ рабства в ее сообществе. Она была чьей-то собственностью».

— Понимаю, — выдохнула она.

— Ну так говори.

— Я теперь принадлежу тебе.

— Правильно, — низким голосом произнес Себастьян. — Твоя киска, зад и груди — все это принадлежит мне. Я волен делать с ними все, что угодно и где мне угодно.