Дело светилось в заголовках газет в течение нескольких недель. Бишоп был допрошен десятки раз, но у него оказалась плохая память, он часто путал даты и, как выяснилось, имел весьма смутное представление о деталях некоторых своих преступлений. При обыске в его доме следователи нашли останки такого количества тел, что не было никакой возможности точно идентифицировать их все.
7 июля, посреди ночи, Маделин Грин прикрепила веревку из своей сушилки для белья к балке, нависающей над антресолью.
Нужно было, чтобы все это остановилось.
Она вместе с остатками виски проглотила все свои лекарства, в основном снотворные и транквилизаторы, потом забралась на стул, схватила веревку из сушилки и сделала петлю, просунула в нее голову и затянула узел.
Нужно было, чтобы все это остановилось.
В течение месяца в ее голове вертелись ужасные, невыносимые видения, и они не давали ей ни минуты передышки. Видения, которые заставляли ее почувствовать всю ту мерзость, что пришлось перенести Элис.
Нужно было, чтобы все это остановилось.
Нужно было, чтобы все это остановилось.
Потом она сделала шаг.
17
Черная орхидея
Одна (…) Я всегда одна, / что бы ни происходило.
Над Телеграф-Хилл поднимался день. Первые лучи солнца заблестели на хромированной поверхности холодильника, что мгновенно осветило кухню. Ослепленный отраженным светом, Джонатан прикрыл лицо рукой.
Утро, уже…
Измученный бессонной ночью, проведенной перед монитором компьютера, он потер глаза. В глазах щипало, в ушах гудело, а мозг разрывался от всяких ужасов.
Он с трудом встал, включил кофеварку, а потом, как боксер, оглушенный серией ударов, постоял с минуту без движения, уставившись в пустоту, словно погруженный в темноту. Он дрожал: призрак Элис, сопровождаемый тенью Маделин, еще витал по комнате. В его мозгу все было размыто, и кровавое безумие Ливерпульского Мясника, и нищета Читэм-Бридж, и разрушительное действие крэка, и неоднозначность Дэнни Дойла, и кровь, и слезы, и смерть… Несмотря на отвращение, у него было только одно желание: вернуться к компьютеру, чтобы продолжать чтение документов из секретной папки, которые он еще не успел открыть. Но Чарли должен был вот-вот проснуться, и, прежде чем готовить завтрак для сына, следовало срочно принять душ, чтобы смыть с себя все это безумие. Джонатан долго стоял под горячей струей, яростно намыливаясь, словно стараясь содрать с себя кошмары, засевшие у него в мозгу. Навязчивые мысли не отпускали его. Какие злодейства Бишопа пришлось перенести бедной девочке, прежде чем он убил ее? Сделал ли он еще какие-то признания относительно Элис? Пересекались ли еще раз пути
