«Птицы».
Этим зимним утром прибрежный городок медленно оживал. Они припарковались на почти пустой стоянке. Чарли вышел из машины и побежал к причалу, чтобы посмотреть на морских львов, которые грелись на солнце, испуская крики удовлетворения.
В порту несколько палаток предлагали еще шевелящихся ракообразных, а под навесами ресторанов уже покачивались в креслах-качалках местные старожилы, наслаждаясь, несмотря на ранний час, гигантскими крабами и клем-чаудером.[15]
Как он и обещал сыну, Джонатан арендовал лодку, напоминавшую небольшую марсельскую барку.
— Давай, дружище, прямо руля!
Водная гладь была спокойной, идеально подходящей для плавания.
Посудина отошла от берега, а потом остановилась в двух милях от порта. Чарли вытащил свою удочку и с помощью отца насадил червя на крючок, после чего забросил наживку в море.
Джонатан проверил мобильник Маделин, но эта часть страны была вне зоны действия сети. Продолжая следить краем глаза за сыном, он закурил сигарету и с наслаждением затянулся, любуясь птицами, летавшими вокруг лодки. Конечно, Хичкока это не могло не вдохновить: место было буквально наводнено чайками, бакланами, крачками, чьи крики смешивались с противотуманными сигналами лодки.
— Эй, почему ты куришь, если от этого умирают? — спросил Чарли.
Джонатан сделал вид, что не расслышал, и сам спросил:
— Клюет?
Но ребенок решил не отказываться от крестового похода против табака.
— Я не хочу, чтобы ты умер, — сказал он, и его глаза стали влажными.
Джонатан вздохнул.
«Как с этим бороться?»
Он сдался, сделал последнюю затяжку и притушил окурок.
— Доволен?
— Доволен! — ответил мальчик, и выражение лица у него мгновенно стало веселым.
Комнатные часы только что пробили семь часов вечера.
Дрова потрескивали в камине. Рафаэль и его отец соревновались друг с другом у бильярдного стола. Сидя на диване из мягкой кожи, Маделин механически кивала головой, вполуха слушая болтовню Изауры — своей будущей свекрови, в то время как Султан, английский кокер, с любовью пускал слюни на ее новые туфли.
Снаружи шел дождь, он стучал по окнам с самого полудня.
— Ах! Я обожаю эту программу! — воскликнула Изаура, переключив вдруг внимание с Маделин на телевизор, который начал транслировать очередную ерунду.
Маделин воспользовалась этим, чтобы встать с дивана.
— Я пойду выкурю сигаретку.
— А я думал, что ты бросила, — запротестовал Рафаэль.
— Это убьет вас, дорогая, — добавила Изаура.
— Без всякого сомнения, — согласилась Маделин. — Но надо же умереть от чего-то, не так ли? — С этими словами она набросила куртку и вышла на террасу.
Хотя ночь уже давно наступила, сложная система прожекторов хорошо освещала небольшой дом в англо-нормандском стиле, подчеркивая его шпили и бирюзовую воду бассейна.
Маделин сделала несколько шагов по террасе и оперлась на перила. Дом нависал над ипподромом, отсюда открывался впечатляющий вид на Довилль.
