— С Чарли все хорошо. Он остался в Сан-Франциско вместе с твоим братом.

Она заметно успокоилась и спустилась вниз по стеклянной лестнице, отчего складывалось впечатление, будто бы она парит в воздухе.

Очевидно, в столь ранний час она одевалась впопыхах. На ней были простые черные джинсы и бежевый свитер с V-образным вырезом. Однако даже в таком немудреном наряде его бывшая жена выглядела восхитительно. В ней чувствовались выправка и осанка, какие свойственны исключительно богатым людям, чьи отцы и деды купались в роскоши на протяжении многих поколений. На деньгах ее словно стояло клеймо: «Given, not earned».[42] Быть может, они расстались именно из-за этого. Ведь Джонатан, напротив, свои деньги заработал. Заработал, а потом потерял…

— Ты его убила, не так ли? — спросил он, протягивая ей лист бумаги с распечатанной статьей о Ллойде Уорнере.

Франческа на нее даже не посмотрела. Не стала спрашивать, о ком он говорит. В течение некоторого времени она просто стояла неподвижно, а потом прошла в гостиную, села на диван и закуталась в плед.

— Кто тебе сказал? Этот тупица Жорж? Нет… очевидно, это не он…

— Как это произошло?

Она закрыла глаза, отдаваясь на волю воспоминаний.

— Это был конец декабря, ровно два года назад… — начала она. — Утром ты проводил меня в аэропорт, и я сказала тебе, что поеду в Лондон посмотреть, как идут дела в одном из наших ресторанов. Я солгала. Неделей ранее я узнала, что Ллойд Уорнер отправляется на Багамы, в Нассау, чтобы заключить контракт по поводу одного из казино. Я решила тоже поехать туда и убедить его согласиться на пересмотр нашей задолженности. По приезде я оставила ему в отеле сообщение с просьбой встретиться на Колумбусе. В то время ты еще не знал, каких катастрофических размеров достиг наш долг. Наши рестораны развивались полным ходом, но экономический и финансовый кризис сделал рост компании практически невозможным. Я хотела, чтобы «Уин Интертеймент» дал нам больше времени на погашение, однако в Нью- Йорке поговорить с Ллойдом Уорнером с глазу на глаз не представлялось никакой возможности.

— И он явился?

— Да. Мы вместе поужинали. Я попыталась убедить его дать нам время, но он меня и слушать не желал. Вместо этого он вовсю заигрывал со мной, отпуская всякие бесстыдные шуточки, так что я распрощалась с ним, даже не дождавшись десерта.

В комнату вошла горничная с подносом, на котором стояли чайник и две чашки. Франческа подождала, пока они снова не остались одни, и продолжила свой рассказ:

— Я была уверена, что он уехал. Однако вечером он пришел ко мне в номер и предложил сделку: он был готов помочь нам с долгом, но взамен…

— …ты должна была с ним переспать.

Она кивнула:

— Когда я попыталась выставить его из комнаты, он лишь плотно закрыл дверь изнутри, после чего повернулся и набросился на меня. Он был уже порядком пьян и, вероятно, вынюхал немало кокса. Я закричала, но в отеле в тот вечер праздновали свадьбу, так что никто меня не услышал. Кое-как от него отбившись, я схватила с прикроватного столика бронзовую статуэтку — копию одной из работ Джакометти — и со всей силы ударила его по голове. Он тотчас же обмяк и замер. Сначала я решила, что он просто оглушен, но… он умер.

В полнейшей растерянности Джонатан присел в ближайшее к Франческе кресло. Бледная, закутанная в плед, его бывшая жена, напротив, казалась на удивление очень спокойной. Джонатан едва ли мог сказать, что он испытывал в тот момент: ярость или облегчение. Тайна, которая не давала ему покоя последние два года, разрешилась буквально в нескольких предложениях. Два года он не мог никому доверять, сломленный после измены жены… и вот теперь выясняется, что она ему вовсе не изменяла.

— Почему ты не обратилась в полицию?