он о вине или о музыке группы «Дорз».

Джонатан, в свою очередь, тоже попытался расслабиться. Он расстегнул ворот рубашки и сбросил куртку, но вид лежавшего на столе телефона Маделин раздражал его. «Эта история с мобильниками лишит меня клиентов!» — вздохнул он. Некоторые из постоянных гостей ресторана действительно имели его личный номер: это была привилегия, которая позволяла им рассчитывать на столик даже в вечерние часы пик.

Пока Маркус рассматривал аппарат, Джонатан взглянул на своего сына, который уже спокойно спал. Он хотел бы взять десяток праздничных дней, чтобы провести их с Чарли, но не мог себе этого позволить. Он как раз выбрался из финансовой пропасти, которая почти поглотила его несколько лет назад, и эта история научила его избегать разных кредитов, овердрафтов, неоплаченных штрафов и тому подобного.

Он прикрыл глаза, и к нему явилась Франческа, такая, какой он ее видел в аэропорту. Прошло уже два года, но боль еще жила. Почти невыносимо. Джонатан открыл глаза и сделал глоток вина, чтобы прогнать ее образ. Это была не та жизнь, о которой он мечтал, — это была ее жизнь.

— Эй! Неплохая бабешка! — воскликнул Маркус, и его жирные пальцы заскользили по сенсорному экрану, пролистывая фотографии, находившиеся в памяти мобильника.

Заинтригованный, Джонатан склонил голову к экрану.

— Давай посмотрим.

Среди изображений молодой женщины некоторые выглядели удивительно эротично. Ее позы были увековечены в черно-белом изображении: мелкие кружева, атласные бретельки, рука, робко прикрывающая грудь или касающаяся линии бедра. Впрочем, ничего серьезного в то время, когда многие закачивали себе онлайн-ленты чистого секса…

— Можно посмотреть, папа? — спросил неожиданно проснувшийся Чарли.

— Нет, нет. Спи. Это не для детей.

Удивительно, но, несмотря на свой вздорный и чопорный облик, эта чума из аэропорта продемонстрировала им достаточно шаловливые позы.

Более удивленный, чем возбужденный, Джонатан увеличил лицо модели. Видимо, она забавлялась, добровольно придаваясь игре, но за ее улыбкой можно было заметить некоторый дискомфорт. Без сомнения, такого рода снимки были в кайф ее бойфренду, который на время возомнил себя Хельмутом Ньютоном.[5] Кто стоял за камерой? Ее муж? Любовник? Джонатан видел в аэропорту какого-то мужчину, но сейчас не смог вспомнить, как тот выглядел.

— Ладно, хватит! — сказал он, несмотря на разочарованный взгляд Маркуса.

Вдруг почувствовав себя подсматривающим, он задался вопросом, по какому праву вдруг влез в частную жизнь этой женщины.

— Как будто это помешает ей сделать то же самое! — заметил Маркус.

— Я об этом позаботился: нет никакого риска, что она найдет подобного рода фотографии в моем телефоне! — воскликнул Джонатан, подливая себе вина. — Или ты думаешь, что я уже успел позабавиться, фотографируя Пополь…

Каберне отдавало изысканными красными фруктами и пряниками. Наслаждаясь напитком, Джонатан мысленно перебрал все, что могло находиться в его мобильнике, но так и не вспомнил ничего особенного.

«В любом случае ничего интимного или компрометирующего», — успокоил он себя.

В этом он крупно ошибался.

Париж

7.30