Теперь все прояснилось. Сердце Элис забилось еще быстрее: она поняла, что опасность, нависшая над ней, была куда серьезнее, чем она себе представляла.

Новый приступ паники — и девушка снова начала задыхаться. Ей стоило немалых усилий вновь успокоиться и дышать ровнее. Ей срочно нужно было что-то предпринять.

«Мой мобильник!»

Стараясь не привлекать внимания, Элис извернулась, чтобы достать телефон из заднего кармана джинсов. Увы, проделать подобный трюк со связанными запястьями было практически невозможно. К тому же Юрий постоянно следил за ней через зеркало заднего вида. Тем не менее упрямство и решимость принесли свои плоды, ей удалось не только извлечь мобильник, но даже снять его с блокировки. Она уже почти набрала вслепую номер 911, как вдруг «Додж» резко затормозил. Телефон выскользнул из рук Элис и улетел куда-то под сиденье.

— Гондон! — взревел по-русски похититель в сторону проехавшего на красный свет байкера.

Связанная по рукам и ногам (в буквальном смысле этого слова), Элис оказалась в совершенно безвыходном положении: добраться до телефона теперь не представлялось никакой возможности.

Смеркалось. Они продолжали ехать на юг еще добрых пятнадцать минут. Куда они ехали? Она была уверена, что Бруклин остался далеко позади, поскольку успела увидеть на дороге указатель Мермейд-авеню — одной из главных автомагистралей Кони-Айленда.

Когда на Серф-авеню им повстречалась полицейская машина, в душе Элис забрезжил тонкий лучик надежды. К сожалению, блюстители порядка всего лишь остановились возле ближайшей забегаловки, чтобы купить хот-доги. От них спасения можно было не ждать.

Русский свернул в какой-то темный тупик и выключил фары. Поблизости не было ни единой машины. Похититель проехал еще немного вперед и заглушил двигатель возле старого, покосившегося здания. Убедившись, что за ним никто не следит, Юрий открыл заднюю дверцу «Доджа» и ножом перерезал путы на руках и ногах девочки.

— Пошла!

Элис услышала плеск волн и почувствовала, как лицо ей обдувает соленым воздухом. Они находились в самом центре сумрачной и пустынной зоны, недалеко от Атлантического океана. На полуострове, вдали от шумного Бруклина и небоскребов Манхэттена, царила прямо-таки похоронная атмосфера. Однако в начале XX века на Кони-Айленде регулярно проходили масштабные ярмарочные празднества. Всевозможные аттракционы и увеселительные мероприятия славились своей оригинальностью, а потому сюда съезжались толпы туристов со всей Америки. В такие дни все растворялось в суетной шумной толчее рынков и гуляний. Колесо обозрения здесь было самым высоким, американские горки — самыми быстрыми, комната ужасов — самой страшной, а местный цирк уродов готов был удовлетворить даже самого искушенного зрителя. Здесь даже можно было прыгнуть с парашютом, предварительно взобравшись на гигантских размеров башню.

Но эти славные времена уже давно прошли. Этой холодной декабрьской ночью в Кони-Айленде не было ни капли былого великолепия. С 60-х годов интерес посетителей стал постепенно ослабевать. Ярмарка больше не могла конкурировать с открывшимся пятью годами ранее Диснейлендом и прочими новомодными тематическими парками развлечений. Теперь же местность представляла собой череду полузаброшенных пустырей, огороженных стоянок и облупленных многоквартирных домов. Некоторые аттракционы, правда, в летнее время работали, но в остальное время они представляли собой весьма жалкое зрелище: старые, изъеденные ржавчиной и покрытые грязью развалины.

— Попытаешься бежать — я тебя прирежу, как овцу, — предупредил Юрий, приставив лезвие ножа к горлу Элис.

Он потащил ее на грязный пустырь, огороженный высоким забором, где бегала стая собак — немецкие доги желтоватого окраса, чьи глаза зловеще светились в темноте. Все они были тощие (что свидетельствовало о явном недостатке пищи) и, как следствие, агрессивные и злые. От их жуткого лая Элис сделалось не по себе. Сам Юрий с большим трудом сумел утихомирить своих тварей. Он привел Элис на