плечам, заставив сдвинуть в сторону руки. Яростно изогнувшись, она потянула Харви вниз, а сама слегка откатилась в сторону и ловко оседлала его. Харви даже не мог пошевелиться.

Сделав два глубоких вздоха, Оливия яростно закричала:

— Давай начнем!

Харви схватил ее за запястья.

— Я не мазохист, мне не требуются телесные повреждения, чтобы получить удовольствие от секса!

— Мне тоже. И пора бы тебе перестать думать обо мне самое плохое.

— Но коленом в пах…

— У меня же не три руки… Я не могу раздевать тебя и одновременно возбуждать в тебе желание, — любезно пояснила Оливия.

Харви сделал глубокий выдох, и на его лице медленно расплылась озорная улыбка.

— Так вот оно что?.. Если бы ты передвинулась чуть повыше, я смог бы раздеться сам. А ты тем временем сможешь расстегнуть свое вызывающее оранжевое платье и слегка поманить меня видом того, что оно прикрывает. Конечно, если это не вызывает у тебя возражений.

Глаза Харви сверкали. В него словно вселился бес.

Предложение мужа возбудило Оливию. Теперь у нее есть индульгенция на то, чтобы предаться самым безудержным сексуальным играм. Такое развитие событий ее вполне устраивало. Теперь она сама контролировала ситуацию. Ей нечего терять, а выиграть можно все.

Долой все границы, пределы, заслоны! Я буду делать все, что заблагорассудится!

— Отпусти мои руки, — нежно попросила она Харви, удовлетворенно улыбаясь.

Харви послушно разжал пальцы, но по тому, как напряглось его тело, Оливия поняла, что он готов перехватить инициативу, если она допустит малейшую оплошность. Харви все еще ей не верит. Оливия остро ощущала, что он проверяет ее. Но она получила шанс, у нее был опыт, приобретенный прошлой ночью, и это придало ей уверенности в себе.

Оливия подумала, что в ней уже ничего не осталось от девицы, воспитанной в монастыре. Никакой чопорной скромности и стыдливости. Харви бросил ей вызов, Оливия видела написанное на его лице циничное неверие в серьезность ее намерений.

Новый выброс адреналина в кровь заставил затрепетать ее тело. Повинуясь насмешливому инструктажу мужа, она встала на колени, продвинулась вперед и под оценивающим взглядом Харви начала расстегивать то самое рискованного фасона оранжевое платье, которое неожиданно привлекло его внимание.

— Тебе нравится цвет моего платья? — спросила Оливия. — Не кажется ли тебе, что оно выглядит очень сексуально?

Оливия едва могла поверить, что эти слова слетели с ее языка, — они звучали восхитительно порочно.

— То, что надо! Так ты этого сама хочешь или просто дразнишь меня? — спросил он хрипловатым голосом, стягивая с себя брюки.

— И то и другое, — рассмеялась Оливия, рывком расстегнув платье сверху донизу. — Ну-ка, взгляни, что под ним. Тебе нравится?

Глаза Харви скользнули по черному кружевному бюстгальтеру, почти не скрывающему грудь, спустились на опоясывавший бедра Оливии узкий пояс с резинками, на котором держались чулки, и наконец остановились на черных шелковых трусиках, отделанных кружевами.

— Да, все это делает женское тело более соблазнительным, — скучным голосом подтвердил он, отделавшись от ботинок, со стуком упавших на пол. — Хотя… — Харви помедлил, — не советую заниматься показухой. Будучи одетой, каждая может ломать комедию.

— Ломать комедию? Какая женщина, если она в здравом уме, конечно, станет наряжаться подобным образом? Такое белье неудобно в носке, — с наигранной беззаботностью пояснила Оливия, начиная расстегивать пояс. — Подобные тряпочки надевают с одной-единственной целью — соблазнить мужчину.