скрещенные ноги в высоких сапогах.

Снежные кристаллики серебрят защитного цвета погоны и петлицы. На них нет знаков различия, но пальцы Чиан-Ши, обтянутые замшей перчатки, автоматически перебирают крошечную оливковую эмблему для полевой формы. Всевидящее око, вписанное в треугольник. «Лучезарная дельта» в лавровом венке. Официальная эмблема пси-войск ВКС ССКР.

Чиан-Ши сидит на краю обрыва и смотрит вниз.

Через долину тянется разъезженная колея, рваные грязные полосы на белом снежном теле. Лязгая гусеницами, тарахтя двигателями, выпуская клубы сизого дыма, бредет стальная саранча. С юга на север – подпрыгивают на ухабах тяжело груженные краулеры и харвестеры, громыхают гаубичные лафеты, тащатся разбитые, закопченные ракетные комплексы «Грач» и «Стриж», израсходовавшие свои заряды. Идут по колеям беженцы, кутаясь в дохи и телогрейки, пряча лица за защитными очками и кислородными масками, скрипят и жужжат разбитые киберы. Тягач тащит за собой по снегу и грязи трофейный штурм-мех «девастатор», с развороченным ускорителем и покореженными пушками – буксирная цепь обмотана вокруг несущей опоры, вторая опора согнута в «суставе». Кажется, будто это ожившая картинка из поэмы того слепого грека, которого проходили еще в командном училище: воин-победитель тянет за колесницей тело поверженного врага.

«Северные» отступают от пятидесятой параллели.

Навстречу отступающим, лязгая гусеницами, ревя двигателями, прут осадные танки «Большевик», вооруженные 90-миллиметровыми пушками. Плавно движутся снабженные воздушной подушкой маневренные транспорты «Медведица». Шагают мехкомплексы наземной поддержки «Плуг» и «Кувалда», целят в сыплющее снегом низкое небо многоствольными орудиями. Бесконечные колонны пехоты месят грязный снег. На них бронекостюмы и экзоскелеты полного профиля, лица скрыты забралами шлемов, в руках гаусс-винтовки «Тула-14», тяжелые плазмаганы и «шпагин-лазеры»… Проносятся над разбитой дорогой разведчики с джет-паками, реактивными ранцами.

«Северные» наступают на пятидесятую параллель.

– Прямо как на Гармсшанце, – раздается за спиной у Чиан-Ши досадливый скрипучий голос. – Мы, помню, первым эшелоном высаживались – вот так же почти мело, ни черта не разобрать. Шли на «мишках» по приборам, а потом на юберов нарвались лоб в лоб… и пошла потеха.

Чиан-Ши кивает.

Стоящий за его спиной командир десантников, позывной «Метла», думает, глядя на затылок Чиан-Ши: «И на черта нам сдался этот пень штабной? Сидит тут подснежником, рожа мрачная, весь неподвижный, как статуя комсомольца-космопроходчика. Как у него ноги еще не затекли, гребаный карась… Очередная крыса бюрократская, развели их немерено. И как же, гребать-перегребать, колено ноет! От всей этой вьюги с метелью, долбаная шрапнель, долбаных юберзолей Лунного рейха сувенирчик памятный, мать их… взять бы увольнительную, уехать отсюда подальше, выпить не меньше ящика, плюнуть на всё это да завалиться спать до окончательного построения коммунизма, на тридцать лет и три года, как долбаный Муромец! Да поди ж ты, стой и жди указаний от этого хренатора гранитного, чтоб его…»

– Бывали там, капитан? – спрашивает Метла.

Голос его звучит спокойно, равнодушно.

Чиан-Ши улыбается, мысленно распуская «нить», позволившую ему заглянуть в мысли десантника.

– Инфотехником. При штабе двадцать четвертого округа планетарной обороны.

Метла недоуменно хмыкает. Он на своих «мишках» штурмовал как раз «двадцать четвертый».

– Это как же… Погоди, это кто у вас там главным был?

– Бригадефюрер Шиммель. После него – Ланг.

Десантник молчит и смотрит на непокрытый затылок Чиан-Ши, побеленный снегом и ранней сединой.

– Опять у вас нога ноет, Метла? – спрашивает Чиан-Ши, не оборачиваясь.

В голосе его никаких эмоций. Снежинки летят наискосок, замирают на его бледных щеках, не спешат таять. Он сидит неподвижно.