Луиза и Грег лишь диву давались – спасибо, что не сердились. У завсегдатаев появилось новое развлечение: угадывать, каким будет очередной подарок.

Погода прояснилась, но теплее не стало. В ущельях улиц свирепствовал ветер, пронизывавший Миа насквозь. Перчатки оказались как нельзя кстати, идти приходилось прилично. Сумерки наступали, и дни становились все короче.

Миа завернула за угол. Осталось пройти последний квартал. Ее внимание привлек электронный билборд на крыше отеля. Как не привлечь?

На табло горели огромные буквы:

Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ, МИА. ВОЗВРАЩАЙСЯ ДОМОЙ.

ГЕЙБ

Глаза защипало от слез. Что ей делать? Он никогда не признавался в любви. Он что, манипулирует ею, заявляя о своих чувствах на весь мир? И место выбрал удачно, где надпись обязательно попадется ей на глаза. «Возвращайся домой». Не к себе – к нему.

Это сводило ее с ума – он сводил ее с ума. Но Гейб больше не пытался заговорить с ней. После разговора в кондитерской он отступил на задний план. Но не исчез. Он постоянно был на виду, напоминая о своем присутствии.

Эта грань личности Гейба ошеломила Миа. Он до сих пор скрывал это и от нее, и от других.

Она вошла в квартиру вся разбитая, как будто заболевала, но непонятно чем. Возможно, простудилась, или сказались бессонные ночи, или она не выдержала эмоционального истощения.

К утру сомнения отпали: Миа действительно заболела. На работу она все-таки пошла, но двигалась как заводная кукла. К полудню Луиза и Грег стали тревожно поглядывать на нее, а когда она опрокинула полный кофейник, Луиза пригласила ее в пекарню и потрогала ей лоб.

– Боже милостивый! Миа, да ты вся горишь. Почему ты ничего не сказала? В таком состоянии нельзя работать, иди домой и ложись в постель.

Миа не стала возражать даже ради приличия. К счастью, была пятница. В выходные она не работала. Перспектива проваляться пару дней в постели представлялась райским блаженством. И никаких подношений от Гейба. Она спрячется от него и от мира и попытается разобраться в этом хаосе.

Больше она не вынесет. На нее легло чудовищное бремя.

Идти пешком в таком состоянии было немыслимо. Миа делала отчаянные попытки поймать такси, но посмотрела на часы и застонала от досады: пересменка, и шансы почти нулевые.

Покорно вздохнув, Миа побрела домой. Внутренний жар не спасал от уличного холода. Ее трясло, зубы лязгали, а мир вокруг расплывался.

Сегодня она шла вдвое медленнее обычного. Наконец, завернув за угол и увидев это чертово табло,