он взглянул в глаза. Усмехнулся и произнес:

– Строптивая. Как пантера. Укрощение пантеры – изысканное удовольствие.

И на его роже мелькнула нехорошая такая ухмылка. В следующую секунду я поняла – маньяк!

А потом Нрого сказал:

– Я хочу ее.

Как будто в этом тут хоть у кого-то оставались сомнения! Я уже точно не сомневалась, но страшно стало, даже отступила на шаг. Нрого отреагировал еще более кривой усмешкой.

– Я требую ночь! – продолжил урод.

Испуганно смотрю на папандра, искренне надеясь, что отче скажет «нет». Но в черных глазах хассара Айгора промелькнуло что-то очень похожее на месть.

– Она твоя, – ответил отец, и я поняла, в чем будет состоять мое наказание. – На всю ночь.

Действительно очень жестоко!

В полном ауте смотрю на предка. Потом на Нрого. Под взглядом папика чувствую себя ничтожеством, под голодным взглядом Нрого – куском мяса.

– Идем! – приказал отец.

Я пошла за ним, по дуге огибая маньяка. С каждым шагом казалось, что мое платье сейчас сгорит прямо на мне. И я уже проклинала и свою идею вырядиться в красное, и выходку на площади, и высоту каблука, и тот факт, что при каждом движении ткань чуть сверкала, что привлекало еще больше внимания. Так и шла, проклиная папика, платье, планету.

Тройной абзац, в общем!

Как дошла до входа во дворец, помнила плохо. Все время хотелось прикрыть руками место, на котором сидят, или шаг ускорить. Но папашка шел неторопливо, как назло, и мне пришлось идти так же. На входе на меня уставились оба охранника – уже просто передернуло от такого повышенного внимания.

Когда мы, наконец, вошли во дворец, отец пошел не в пример быстрее. Да он почти летел по проходам, а мне приходилось бежать следом, даже разглядеть интерьер времени не было. А потом папа остановился. Я тоже. И вдруг пол затрясся. Основательно так. Дробный стук послышался. А затем стекла потряс вопль:

– Папа!

Я нервно сглотнула. В следующую секунду в конце коридора появился серо-бежевый бегемотик, который вприпрыжку мчался в нашу сторону! В бегемотике имелось явно больше ста кг веса, а также я наблюдала жиденькие пшеничные волосы, серые невыразительные глаза и восторг! Огромный такой восторг. Смотрю на папашку – куда делся суровый воин? На морде лица счастливая улыбка, глаза и те улыбаются, руки раскинуты в готовности обнимать.

Далее бегемотик ускорился, совершая забег до собственно воина. Подобравшись на подходящее расстояние, бегемотик совершил прыжок, явно в стремлении свалить отче с ног. Отче устоял и даже подхватил бегемотище на лету, обнял, радостно закружил.

– Папка! – вопил бегемотик, он же, судя по всему, моя сестра.

– Адди, – суровый воин сверкал от нахлынувших чувств. – Адди, маленькая, соскучилась?

М-м-маленькая?!

– Сильно-сильно. – Бегемотик обнимал папашку пухлыми ручками. – А папа привез подарки?

– Ага, – не сдержалась я, – стопку подгузников и пустышку!

Трепетное воссоединение семьи было нарушено. Великий воин медленно отпустил дочь, стремительно развернулся ко мне. Мило улыбаюсь папочке, слишком хорошо понимая, – он уже отомстил, хуже вряд ли будет.

– Так что там за ночь была обещана Нрого? – ехидно спросила я.