l:href="#n_26" type="note">[26] привел меня в нижнюю церковь, а потом и в подземелье, к гробнице святого Франциска. Сначала я просто смотрел на ту молодую женщину, жалея, что это не ты. Я жалел о своих многочисленных ошибках. Я был окружен своими неудачами и провалами. Моим грехом. Я сделал из тебя идола. Поклонялся тебе, словно язычник, а когда потерял тебя — надо мной нависла опасность потерять и все остальное. Я постоянно твердил себе, что ты нужна мне ради моего спасения, ибо без тебя я ничто. Память стала напоминать мне о многочисленных шансах, которые я получал от жизни. Сам не будучи благодетельным и милосердным, я получал милосердие и любовь. Но я отталкивал эти дары или относился к ним пренебрежительно. Я не заслуживал семьи, усыновившей меня. Я не заслуживал Майи — того лучшего, что было в моих отношениях с Полиной. Я не заслуживал ни спасения от наркотического дурмана, ни окончания Гарварда. Я не заслуживал тебя. — Габриель замолчал и вновь провел по глазам, однако они так и остались влажными.

— Мы не получаем милосердие сообразно своим заслугам, — тихо сказала Джулия. — Милосердие проистекает от любви. Бог дает миру множество повторных шансов, множество клейких листочков, и изливает Свое милосердие, хотя кому-то все это совершенно не нужно.

— Ты абсолютно права, — согласился Габриель, целуя ей руку. — В подземелье, возле гробницы святого Франциска, со мной что-то произошло. Я понял: ты бы не могла меня спасти. И обрел… покой.

— Иногда мы ищем благодати до тех пор, пока она не настигнет нас.

— Ну не ангел ли ты? — прошептал Габриель. — Все, что происходило потом со мной, заставило меня искать путь к добру. Мой печальный опыт заставил меня сосредоточиться на Боге. Моя любовь к тебе стала еще сильнее. Твоя доброта, Джулианна, всегда притягивала меня. Но я уверен: теперь я люблю тебя крепче, чем прежде. — (Джулия кивнула, и ее глаза вдруг тоже увлажнились.) — Мне нужно было бы раньше сказать тебе обо всем этом. Раньше просить тебя выйти за меня замуж. Я думал, будто знаю, что тебе надо на самом деле, и знаю это лучше тебя. Я считал, что все время мира принадлежит нам. — (Джулия попыталась заговорить, однако слова застряли у нее в горле.) — Джулианна, прошу тебя, скажи мне, что еще не слишком поздно. Скажи мне, что я не потерял тебя навсегда.

Несколько секунд Джулия смотрела на него, потом обняла и сказала:

— Я люблю тебя, Габриель, и никогда не переставала любить. Мы оба наделали ошибок: и в наших отношениях, и в отношениях с университетом. Но я надеялась, что ты по-прежнему любишь меня и вернешься ко мне. — Джулия поцеловала его в губы, вызвав бурный прилив радости, смешанной с чувством вины.

Габриель был ошеломлен, и она это видела. Но Джулия также знала, что слезы в глазах Габриеля — результат великого множества иных причин, а прежде всего изможденности, подавленности и душевной боли, которая не отпускала его после затяжной депрессии.

— Так ты останешься? — мягко спросил он.

Джулия мешкала, и Габриель забеспокоился.

— Я хочу большего, чем то, что было у нас прежде, — сказала она.

— Большего, чем я способен дать?

— Я не об этом. За эти месяцы я изменилась, да и ты, как вижу, тоже. Отсюда вопрос: в каком направлении мы теперь пойдем?

— Так скажи мне, чего ты хочешь. Скажи, и я исполню твои желания.

Джулия покачала головой:

— Я хочу, чтобы мы вместе определили наше будущее. А на это понадобится время.

Вскоре июльская жара прогнала их с патио внутрь дома. Габриель и Джулия расположились в гостиной. Он сел на кожаный диван, а она уютно устроилась в одном из красных бархатных кресел.

— Не пора ли нам обсудить наши проблемы? — спросила Джулия. — Хватит прятать голову в песок.

Габриель кивнул и вдруг напрягся.