глаза, пошел вперед.

– Вот что меня тревожит, – сказал Васильев, когда отряд прошел метров десять, – что безопасно там. Как бы это глупо ни звучало, но там реально ничего нет. Ни аномалий, ни мутантов, ни радиации. Кто-то говорил, что на территории НИИ даже грозу переждать можно, не напрягаясь с укрытием. Будто не Зона там вовсе, а кусок Большой Земли, неизвестно как оказавшийся в этом пекле. И именно это меня больше всего и пугает.

– Ну нет там аномалий, и что? – спросил наемник. – Круто ведь, как по Бродвею гулять можно.

– Наемник, – озлобился Васильев, – ты ж вроде мужик умный, но иногда так тупишь, что пристрелить тебя хочется. Неужели ты не понимаешь, что ненормально это, когда в Зоне совсем не Зона! Да там такое место, что аномалии в очередь должны становиться, чтобы туда попасть. Но ведь нет! Ни фига там нету.

– А не боишься, что нарвемся на кого-нибудь? Сталкеров, к примеру, или мародеров? Золотое место для лагеря, – сказал Связист.

– А вот тут самое интересное, – сказал проводник, обходя по широкой дуге раскинувшуюся метров на пять «пепельницу». – Пытались там лагерь устроить, причем не раз. Но не получалось: крыша у людей ехала. Две-три ночи и все. Был сталкер, а стал овощ. Излучение там какое-то было, но не пси-аномалии, а искусственного происхождения. Ну, наши-то, проводники, понавешивали там табличек всяких, мол, опасно, не входить, и свалили, пометив на картах завод жирным восклицательным знаком. А однажды забрел туда паренек один, отмычка еще. По незнанию забрел, заблудился. И увидел море трупов. Мутанты, люди, еще хрен пойми что. Струхнул парнишка тогда не хило, да помчался в ближайший лагерь.

Связист заметил, что слова проводнику даются тяжело, будто через силу.

– Никто ему, естественно, не поверил, но старшой все же снарядил рейд. Вернулись те насмерть перепуганные, как смерть бледные. Рассказали обо всем, что видели. Вот с тех пор и считается НИИ «Радиотехники» самым гиблым местом в Зоне, хоть и нет там ни аномалий, ни мутантов…

– А что за парнишка-то? – спросил наемник.

– Я. Я туда забрел много лет назад. И именно я видел все те трупы. Твоя работа, профессор?

Версоцкий тяжело кивнул, но вспомнив, что проводник не может видеть его жеста, сказал:

– Наша.

– Ничего не чувствуете? – напряженно спросил Васильев. – Будто изменилось что-то, а что – непонятно.

Связист огляделся. Ничего нового заметно не было: все тот же хвойный лес по правую руку, из которого выходила ровная ленточка ухабистой дороги, тянущаяся к проходной института; слева – россыпь холмов с редкими крестами на вершинах.

– Мужики, – послышался позади не на шутку встревоженный голос наемника. – Вы сейчас видите то же, что и я?

Связист посмотрел в направлении, в котором указывал наемник, и оцепенел от ужаса. Из леса, двигаясь друг за другом, подскакивая на ямах, выехали четыре грузовых автомобиля. Отсюда, с расстояния метров в двести пятьдесят, сталкер прекрасно видел горящие фары на темно-зеленых кабинах с прозрачными лобовыми стеклами, за которыми смутно угадывались человеческие силуэты, тенты, цвета под стать кабинам, покрывающие кузов. Петляя на неровностях дороги, грузовики подъехали вплотную к воротам, ведущим на территорию НИИ «Радиотехника». До отряда донеслись три протяжных гудка, после которых створки ворот вздрогнули, словно проснулись, и поползли в разные стороны. После того как грузовики скрылись на территории института, ворота вернулись в изначальное положение и все стихло.

Связист помотал головой. Было? Показалось? Перед глазами снова были заброшенные строения и давно пришедшая в негодность дорога.

– Эт-то что сейчас было? – судорожно сглотнув спросил наемник, вцепившись в автомат так, что костяшки побелели.

– Не знаю, – дрожащим от волнения голосом ответил сталкер, глядя то на наемника, то на проводника. – Неужели, мы снова в прошлое заглянули?