чтобы мой внешний вид отражал перемены, происходившие со мною внутри. Мои пробежки после работы тоже еде-лались регулярными, включая трехмильный круг по Французскому кварталу. Я обнаруживала места, которые в повседневной рутине всегда игнорировала. Я даже настояла, чтобы наше кафе выставило палатку для сбора средств на костюмированном балу общества «Возрождение Нового Орлеана», хотя Уилл поначалу огрызался: «Мало нам, что ли, переоборудования?»
Кафе и вправду обновлялось, пусть очень медленно, и Уилл, к неудовольствию Трачины, тратил на это почти все свободное время. Он начал с покраски внутренних помещений и покупки кухонной утвари из нержавейки. Его грандиозные планы включали в себя открытие на втором этаже ресторанного зала с изысканными обедами, музыкой и деликатесами, но, когда он оборудовал на лестничной площадке небольшую ванную, вмешались власти, и дело застопорилось. Уилл приобрел матрас и положил его прямо на полу на втором этаже. Если он не оставался у Трачины, то ночевал в кафе, где я и заставала его с утра — он строил планы, переливал из пустого в порожнее или просто дулся. Нынче он перетаскивал сверху всякий хлам, скопившийся еще со времен кофейни и предназначенный теперь беднякам.
— Альтруизм — хорошая реклама, Уилл, — заметила я. — Жертва спасает душу.
Я вспомнила эпизод на кухне Особняка и то, как познала радость дарить наслаждение другим, ничего не требуя взамен. С тех пор прошло несколько месяцев. Столь малый срок — и так много изменилось.
Вызвавшись участвовать в благотворительной акции, я впервые в жизни соприкоснулась с типичным новоорлеанским времяпрепровождением: своего рода сводным гражданским оркестром. Я никогда не состояла ни в клубах, ни в общинах, ни в благотворительных организациях, ни в чем-то подобном еще. Читая светскую хронику, я никогда не тосковала ни по богатству, ни по престижу, однако догадывалась, что существует другой мир, где ценится общность людей и где приятно почувствовать плечо соседа. А ведь я прожила в этом городе почти шесть лет. Однажды завсегдатай нашего кафе сказал мне, что «Новый Орлеан принимает после семи». Сейчас я начала понимать, что он имел в виду. Этот город наконец стал мне домом. Я так и сказала Матильде у Трейси на «после-шаговой» беседе, вошедшей в традицию.
— На то, чтобы прижиться, уходит семь лет, — согласилась она, благо сама была приезжей, пусть с Юга и не одно десятилетие.
Кроме того, она принесла мне глубочайшие извинения за все накладки, включая падение с яхты и пережитый ужас.
— В сценарии этого не было. Мы собирались изобразить, будто двигатели заглохли, и послать Джейка якобы вам на выручку — никто не ожидал, что они и вправду замрут. Не говоря уж о том, что это случится во время тропического шторма!
— Тропического шторма? — удивилась я. — Это был ураган, Матильда.
— Да, верно. Извините. Но уж брелок Шага пятого вы точно заслужили.
Она указала на мой приятно обогатившийся браслет. Я вскинула руку, выставляя белое золото на свет. Мне очень нравилось собирать подвески, но в то же время я тосковала о постоянстве. Я начала представлять, какой была бы моя жизнь, окажись в ней всего один мужчина — единственный, но преданный мне одной. Чем больше фантазии меняли мою жизнь и самовосприятие, тем сильнее я чувствовала пустоту. Я не хотела обсуждать это с Матильдой. Осталось воплотить еще четыре фантазии, и было ясно, что Матильда всяко уговорит меня идти до конца и не вступать в отношения, пока я не буду готова, а то и вовсе обойтись без них. Но скоро я распрощаюсь с С.Е.К.Р.Е.Т. И что тогда? Войду в их команду или воспользуюсь опытом и найду кого-то особенного, чтобы жить вместе? Готова ли я к этому? И кому я буду нужна? У меня накопилось очень много вопросов к Матильде.
— Вы в процессе познания, — пригубив вино, сказала она. — Что вы за личность, что вам нравится и не нравится — это в первую очередь. Потом дойдет до партнеров. Понимаете?
— Но вдруг я всерьез увлекусь кем-нибудь и скажу, что вхожу в С.Е.К.Р.Е.Т., а его это отвратит?
— Значит, он не тот, кто вам нужен, — пожала плечами она. — Мужчина, которому не смириться с тем, что здоровая одинокая женщина, не связанная никакими обязательствами, вступает в интимные
