фантазии?

Как-то в начале апреля в мой единственный на неделе выходной день я обнаружила в почтовом ящике кремового цвета конверт без штампа, доставленный, очевидно, курьером. Сердце мое учащенно забилось. Я выглянула на улицу, но там никого не было. Разорвав конверт, я нашла в нем карту для Шага второго, к которой прилагался билет на джаз-шоу в «Гало», бар на крыше «Сейнт-отеля» — нового бутик- отеля. Его открытие было приурочено к нынешнему фестивалю. Даже не будучи великой поклонницей музыки, я знала, как трудно достать билет, но, когда взглянула на дату, остолбенела. Сегодня вечером! И без всякого предупреждения. Но мне же надеть нечего! Это невозможно!

Одно возражение громоздилось на другое, отговорки лепились к отговоркам, и под конец меня обуял такой страх, что ни о каких приключениях не могло быть и речи. Так со мной бывало всегда. Сейчас мне казалось, что проще впустить в квартиру незнакомца, чем жаркой ночью отправиться в одиночку в бар, усесться за столик и ждать... чего? И чем я займусь? Читать, что ли, стану? Нет, перерыв между фантазиями чересчур затянулся. Похоже, я растеряла всякую смелость. И все-таки Шагом вторым была именно Смелость. Очевидно, какие-то крохи ее остались, и я, пересилив сомнения, решила сосредоточиться на открытости и, вопреки обыкновению, не начинать день со слова «нет». В итоге часом позже я примеряла короткие черные платья, а еще через час сидела неподвижно, давая высохнуть красному лаку на пальцах рук и ног. И все это время твердила себе, что в любой момент смогу отказаться и уйти, как только захочу. Никаких обязательств. Я была вправе передумать когда угодно.

Я прихватила с прикроватного столика «папку фантазий». Что ужасного в том, чтобы прогуляться одной — сходить в кино или пообедать в ресторане? Я никогда не отваживалась на это, предпочитая смотреть фильмы дома, а не сидеть одной в темном кинозале. Но сейчас пугало не одиночество. С ним как раз было просто, одинокой я чувствовала себя всю жизнь, даже замужем. Нет, пугало то, что все остальные, все эти благополучные парочки, будут таращиться на меня, видя во мне Никому Не Нужную, Заброшенную и Забытую, Сексуально Пропащую одиночку. Мне представлялось, как они станут украдкой указывать на меня, шептаться и жалеть. Я даже сама обслуживала одиноких посетительниц кафе «Роза» с особой заботой, как будто у них было неладно со слухом или что-то еще в том же роде. Бывало, даже перебирала с этим, задерживаясь у их столиков слишком надолго и пытаясь составить им компанию.

Но нельзя исключить, что гуляющие в одиночку как раз и хотят одиночества. Бывают же и такие — уверенные, самодостаточные, вполне довольствующиеся собственной компанией. Трачина, например, каждую субботу нанимала человека, который водил ее четырнадцатилетнего братца в мороженицу, и делала это с единственной целью — поваляться без помех на диване, переключая каналы. И как-то призналась мне, что очень любит ходить в кино одна. Она заявила: «Смотрю что хочу; ем и ни с кем не делюсь и не обязана высиживать до конца, не то что с Уиллом».

Правда, одно дело — сознательный выбор, и совсем другое, когда одиночество — вынужденное.

Мысль о походе в джаз-клуб повергала меня в ужас, но в памяти всплывали слова Матильды о Шаге втором. У нас был телефонный инструктаж. «Страх — это только страх. И перед его лицом, Кэсси, мы должны действовать, потому что действие порождает смелость».

Черт побери, я справлюсь!

Я позвонила Дэнике, чтобы за мной выслали лимузин.

— Он уже в пути, Кэсси. Удачи, — ответила она.

Спустя десять минут лимузин, свернув с Манде-

вилль-стрит на Чартрес-стрит, остановился напротив «Отеля старых дев», и только тут до меня дошло, что я еще не готова. Схватив туфли и перескакивая через две ступеньки, я выбежала на улицу босиком, мимо весьма озадаченной Анны Дельмонт.

— Я уже второй раз вижу, как напротив дома паркуется этот лимузин, — заметила она, когда я поравнялась с ней. — Не знаете, откуда он? Так странно...

— Я с ним поговорю, Анна. Не беспокойтесь. А может, за рулем женщина? Всякое бывает.

— Мне кажется...

Не дослушав ее, я запрыгнула в машину, где наконец обулась, забавляясь мыслью о том, что было бы