Именно тогда я впервые увидела браслет женщины — толстую золотую цепочку с маленькими золотыми же подвесками.

Он выглядел весьма необычно: бледно-желтый, с матовым покрытием. На подвесках с одной стороны были выбиты римские цифры, а с другой — слова, разобрать которые я, разумеется, не могла. Всего их на цепочке было около дюжины. Похоже, что и мужчина был неравнодушен к этому украшению. Обеими руками поглаживая предплечья и запястья спутницы, он в то же время пробегался пальцами по подвескам. Его касания были настолько уверенными и властными, что у меня перехватило горло и в животе разлилось тепло. Пять Лет.

— Прошу, — произнесла я на октаву выше, чем следовало, и пристроила счет на пятачок стола, не занятый их руками.

Они были явно удивлены моим присутствием.

— Ох! Спасибо. — Женщина села прямо.

— Надеюсь, все было хорошо?

Почему мне было неловко в их обществе?

— Превосходно, как всегда, — ответила она.

— Все было прекрасно, спасибо, — добавил мужчина, потянувшись за бумажником.

— Давай сегодня я расплачусь, а то все ты да ты. — Женщина подалась в сторону, достала из сумочки бумажник и вручила мне кредитную карточку. Браслет звякнул. — Вот, милочка.

Мы ровесницы — и я для нее «милочка»? Впрочем, ее самоуверенность сработала. Принимая карточку, я натолкнулась на озабоченный взгляд. Может быть, она заметила грязь на моей коричневой рабочей блузке? Того же цвета, что и пища, ее пятнавшая? Я вдруг осознала, как выгляжу. Я также поняла, что на мне нет никакой косметики. Туфли — о господи! — тоже коричневые, без каблуков. Вместо чулок — гольфы, представьте себе. Что со мной стало? Когда я успела превратиться в старую клушу?

Пока я шла прочь, убирая карточку в передник, лицо мое горело. Пришлось идти прямиком в туалет и ополаскиваться холодной водой. Разгладив передник, я глянула в зеркало. Я носила коричневое, потому что это было практично. Я не могу щеголять в платье. Я официантка. Что до спутанного конского хвоста, то волосы должны быть зачесаны назад. Таковы правила. Но причесаться можно было и аккуратнее, а не просто прихватить волосы резинкой на затылке, как пучок спаржи. Туфли выдавали во мне женщину, не слишком заботившуюся о ногах, хоть мне и говорили, что мои недурны. И мне действительно не делали профессионального маникюра — в последний раз это было перед свадьбой. Но все это пустая трата денег. И все же как я ухитрилась все до такой степени запустить? Формально я выбросила эти вещи из головы. Пять Лет обессиленно привалились к туалетной двери. Я вернулась с карточкой к столику, стараясь не встречаться с клиентами глазами.

— Давно вы здесь работаете? — поинтересовался мужчина, пока его спутница расписывалась.

— Года четыре.

— У вас здорово получается.

— Спасибо. — Я почувствовала, что снова краснею.

— Увидимся на той неделе, — сказала женщина. — Я просто влюблена в это старое место.

— Оно знавало лучшие времена.

— Нас все устраивает. — Она протянула мне счет и подмигнула своему спутнику.

Я взглянула на подпись, ожидая увидеть что-нибудь пышное и необычное. И в тот момент меня отчасти утешило заурядное и короткое имя: Полин Дэвис.

Я проводила их взглядом. Они прошли меж столиков к выходу и на улице, поцеловавшись, разошлись в разные стороны. Проходя мимо переднего окна, женщина заметила меня и помахала рукой. Видок у меня был наверняка идиотский: остолбенело торчу и таращусь на них. Мне не оставалось ничего другого, как помахать в ответ сквозь пыльное стекло.

Меня вывела из транса немолодая особа, сидевшая за соседним столиком.

— Эта леди что-то уронила, — сообщила она, указывая под стол.

Наклонившись, я подняла маленькую красную записную книжку, изрядно потертую и мягкую на ощупь.