пытается!

– А я думала, ты против нее, – удивилась Маграт.

– Конечно против! Просто не люблю, когда люди творят глупости. Тут ее заклинания не помогут, Маграт Чесногк, даже ты способна это понять, если как следует… О нет, неужели еще раз?…

Когда и третья попытка закончилась ничем, барон рассмеялся. Затем поднял трость. К нему бросились двое придворных.

Лили Ветровоск, все еще отступая, оказалась у подножия главной лестницы.

Барон шагнул вперед.

– Хотите испробовать что-нибудь еще, благородная госпожа? – осведомился он.

Лили подняла обе руки.

Все три ведьмы явственно ощутили, как она пытается сконцентрировать вокруг себя всю энергию.

Тем временем во дворе единственный оставшийся на ногах стражник вдруг понял, что сражается уже не с человеком, а всего-навсего с разъяренным котом. Впрочем, вряд ли это принесло большое облегчение. Это просто означало, что у Грибо появилась дополнительная пара когтистых лап.

Принц вскрикнул.

То был долгий, слабеющий вскрик, который завершился кваканьем, раздающимся откуда-то с уровня пола.

Барон Суббота сделал еще один шаг, занес ногу и с силой опустил ее. Квак оборвался.

Барабаны неожиданно замолчали.

И вот после этого наступила настоящая тишина, нарушаемая лишь шелестом платья взбегающей вверх по лестнице Лили.

– Благодарю вас, уважаемые дамы, – произнес чей-то голос позади ведьм. – А теперь будьте так добры, пропустите меня, пожалуйста!

Они оглянулись. Это была госпожа Гоголь, держащая за руку Золушку. На плече у нее висела пухлая, ярко расшитая сумка.

Миновав ведьм, колдунья вуду спустилась по лестнице и провела девушку сквозь безмолвствующую толпу.

– Это тоже неправильно, – вполголоса заметила матушка.

– Что? – спросила Маграт. – Что неправильно?

Барон Суббота стукнул тростью о пол.

– Вы меня знаете, – сказал он. – Вы все меня знаете. И вам известно, что меня убили. Но сейчас я снова здесь. Меня подло убили, а что сделали вы?…

– А что, интересно, сделала ты, госпожа Гоголь? – пробормотала матушка. – Нет, так дело не пойдет…

– Тс-с, а то не слышно, что он говорит, – прошипела нянюшка.

– Он говорит, что сейчас они могут выбирать, кто будет править – снова он или Золушка, – подсказала Маграт.

– Они выберут госпожу Гоголь, – пробурчала матушка. – И она станет одной из этих, как их, сирых кардинаторов.

– Ну, не так уж она и плоха… – заметила нянюшка.

– Конечно, в своем болоте она не так уж и плоха, – согласилась матушка. – Когда есть кто-то, кто может уравновесить ее, она действительно не так уж плоха. Но вот если госпожа Гоголь начнет всему городу указывать, что делать… Это неправильно. Волшебство – вещь слишком важная, чтобы с его помощью управлять людьми. Кроме того, Лили просто убивала людей – а госпожа Гоголь, убив, еще заставит их колоть дрова и заниматься ее хозяйством. По мне так, коли прожил ты тяжкую жизнь, значит, хоть после смерти имеешь право отдохнуть.

– Лежи себе да радуйся, вроде того, – кивнула нянюшка.

Матушка оглядела свое белое платье.

– Жаль, одета я неподходяще, – покачала головой она. – Ведьме пристало ходить в черном.

Она спустилась по лестнице в зал, поднесла руки ко рту и крикнула:

– Ау-у-у! Госпожа Гоголь!

Барон Суббота замолчал. Госпожа Гоголь кивнула матушке.

– Слушаю, госпожа Ветровоск.

– Господина никогда не было, так что зови меня лучше матушкой, – огрызнулась та, а потом продолжила несколько более спокойно: – Ты сама прекрасно знаешь, что все это неправильно. Королевой должна быть она, и это справедливо. Чтобы помочь ей, ты воспользовалась магией, и это тоже правильно. Но на этом и нужно остановиться. Что будет дальше, уже ее дело. Нельзя постоянно исправлять все с помощью магии. С помощью волшебства можно лишь не давать кому-то творить зло.

Госпожа Гоголь выпрямилась во весь свой внушительный рост.

– Да кто ты такая, если указываешь мне, что я здесь могу делать, а чего не могу?