астрономия уже есть, а более, кроме «графии», я окончаний для наименования наук не знаю. Ну как, согласен?
– Да, государь, – кивнул Брюс, но тут на его лице появилась хоть и еле заметная, но все равно явно хитрая улыбка. – Придумать нетрудно, но для того, чтобы получилось правдоподобно, мне свои формулы надобно будет сверять с действительным положением планет и созвездий. А телескоп у меня уже старенький, да он и новый был, прямо скажем, плоховат.
– Понятно, – кивнул молодой царь. – Раз уж императору взбрела в голову такая блажь, то пусть от нее хоть науке будет польза – так? А то ты будто без телескопа не вычислишь, где в какое время что в небе находится. Сам же составил астрономический календарь еще тридцать лет назад! В общем, будет тебе самый лучший телескоп, но это, по-моему, как-то мелковато. Нужна настоящая обсерватория, и в ней не только телескопы, потому как одного для всех задач мало, но прочее необходимое. Углы там между звездами мерить и все остальное, я уж не знаю, что именно.
Тут император опять пожалел, что никто до сих пор не изобрел фотографию; тогда открытия, сделанные в данной обсерватории, сразу имели бы документальное подтверждение. Да и траектории небесных тел по снимкам изучать удобней, чем просто часами пялясь в телескоп. Может, пусть этим сам Брюс и займется после завершения трудов по основам астрографии? В конце концов, ему же это и пригодится.
Решив вернуться к данному вопросу попозже, император продолжил:
– Только ты побыстрее реши, где эта обсерватория будет располагаться – здесь или в Горенках. Там у меня сейчас университет. Что, не слышал? Видишь, как оно вредно, в глуши-то жить. Может, переберешься поближе к Москве? А то у меня в том университете астрономию преподавать совсем некому. Дом тебе предоставят, там таких, которые пока ни под что не заняты, еще осталось несколько штук. Ко мне в гости будет нетрудно съездить при случае, да и я не надорвусь тебя навестить. Опять же с Анастасией Ивановной почаще станешь видеться, а уж насколько это достойная женщина, ты небось знаешь не хуже меня. Как, уговорил я тебя или мне дальше продолжать языком трудиться?
– А ты, государь, это долго можешь делать?
– Два с половиной часа сподоблюсь проболтать с минимальными перерывами, это уже проверено, насчет же больше – точно не знаю, но думаю, что тоже смогу.
– Тогда, ваше величество, я согласен, мне столько на одном месте все равно не высидеть. Откушать с дороги не желаете? Небось так от самой Москвы и ехали, в трактиры не заглядывая.
– У нас с собой курица была, но и нормально поесть, конечно, тоже не помешает.
Получив согласие старого ученого на все свои предложения, Новицкий не стал задерживаться в Брюсовом имении Глинки и выехал оттуда в сопровождении бабки ранним утром следующего дня. Брюс же сказал, что ему на сборы нужно время, но обещал прибыть в Горенки не позже чем через неделю.
– Расскажи, Анастасия Ивановна, что ты обо мне сообщила Якову Вилимовичу, – попросил Сергей, когда их процессия выехала из усадьбы.
– Поначалу-то мы про свое говорили, – немного смутилась бабка. – Но потом, конечно, и до тебя речь дошла. Брюс ведь тебя несколько раз видел, когда ты был совсем малым, но почему-то ему ты тогда не понравился. Вот он и спросил, что выросло из мелкого капризы и упрямца Петьки. Я, как и было велено, в ответ изрекла чистую правду. Мол, упрямства меньше не стало, скорее наоборот, только оно у тебя теперь разумное. Ежели какую глупость ляпнешь да тебе про нее объяснят, то на своем, подобно ослу, ты зря не упрешься. В капризах я тебя ни разу не замечала, чем сразу поделилась с Яковом Вилимовичем. Далее интересно ему стало, что в действительности случилось с Ушаковым и Дмитрием Голицыным, и получил он в ответ чистую правду. Не было меня при том, поэтому точно сказать ничего не могу, а напраслину на людей возводить не привыкла. А вот что потом стало, я ему поведала в точности. Про Михаила Голицына он даже спрашивать не стал, так что рассказала я, как мы Уткина с котом нашли, после чего разговор зашел, ты уж меня прости, про Лизу твою хитромудрую. Пришлось Яше поведать и про приворот, и про отворот, и про цены на них, отчего он долго смеялся. А потом прояснилось, что Лену Верещагину, которая теперь Татищева и при твоей особе инженером служит, видел Яков Вилимович еще десять лет назад и уже тогда обратил внимание, сколь сообразительна сия девочка. Так что попросил тебе передать, что рад он и за тебя, и за Лену. В общем, кажется мне, что понял он, как ты предпочитаешь вести дела да в какую сторону, и это ему понравилось. Спрашивал еще про машины, что вы с Нартовым на заводе у ручья строите, но тут я ему почти ничего сказать не смогла, ибо сама в них ничего не понимаю. Только объяснила, что они крутятся и ухают, а из труб дым валит.
– И, наконец, последний вопрос. Как ты объяснила свое внезапное возвышение?
– Как оно было, ничего не придумывая. Рассказала я про родственника своего, Афоню Ершова, который из простых лакеев аж в мажордомы взлетел да и привел меня во дворец, а я там сподобилась тебе помочь в делах, про которые на каждом углу трепать не след. Похоже, подумал Яков, что в сердечных, но это уж не мое дело, что ему в голову может прийти.
Остаток пути император размышлял о том, что, оказывается, к материалам из будущего, загруженным в планшеты, нужно относиться с определенной осторожностью. Ведь там черным по белому было написано, что никакой пользы – ни военной, ни экономической – от тепловых воздушных шаров не было! А здесь она уже есть. Вон Ворд, например, документы по образованию компании подписал не глядя и абсолютно ни на чем не споткнулся. Даже то, что русским рабочим придется платить не меньше, чем в среднем по отрасли в данном регионе, проглотил без возражений, только спросил, как будет определяться это самое среднее. Сергей не моргнув глазом ответил, что по статистике. По опыту жизни в двадцать первом веке он точно знал – эта наука может с минимальными усилиями доказать что угодно. Например, перед самым убытием в Центр он с удивлением прочел в газете, что на основе уточненных статистических данных инфляция за прошедший год составила шесть с половиной процентов, а средний доход москвича увеличился на семь с чем-то. «Да как же это может быть, – недоумевал молодой человек, – если ценники в магазинах выросли чуть ли не на треть, а кое-где и выше?» И с доходами не наблюдалось ничего подобного ни в его семье, ни в тех, про дела в которых он знал.
Однако вскоре Новицкий догадался, что рост цен считается не только по тому, что он покупает в магазине. Например, если сложить яйца, подорожавшие в полтора раза, с «мерседесами», которые вообще даже слегка подешевели, то получится близкая к объявленной цифра. А если туда добавить еще и «бентли», то вообще с инфляцией все станет просто замечательно.
С ростом доходов тоже особых сложностей нет. Если к тысяче бабок-пенсионерок, слыхом не слыхавших ни о какой прибавке, добавить одного даже не самого главного директора из «Газпрома», то их средний доход вырастет не то что на семь, а на все десять процентов. Если же по каким-то причинам потребуется показать более существенный рост народного благосостояния, то можно применить иную методику – например, одного миллиардера и девятьсот девяносто девять нищих посчитать как тысячу миллионеров. «Короче говоря, – сделал вывод император, – пора основать какое-нибудь статистическое управление. И уж оно найдет, что с чем сложить и на что поделить для получения нужных результатов. Если, конечно, не захочет считать моржей в акватории Охотского моря».
Кроме платы рабочим англичанин не стал возражать и против еще одного пункта, на принятие которого Новицкий, честно говоря, и не особо надеялся. Великобритания обязалась предоставить России сроком на пять лет три корабля водоизмещением не менее шестисот тонн каждый, с английскими капитанами, офицерами и даже старшими матросами. Эти корабли будут курсировать исключительно между Петербургом и Тобаго, а в другие порты смогут заходить только для пополнения запасов и ремонта, если он срочно потребуется. Для наблюдения за исполнением данного пункта на каждом корабле будет присутствовать российский комиссар, а в подчинении у него – десяток вооруженных морских пехотинцев.
Правда, с военной точки зрения шары пока не представляли особой ценности, однако Новицкий считал – время еще есть, наверняка и тут можно будет придумать что-нибудь этакое – сногсшибательное и, главное, безукоризненно правдоподобное.
Глава 26
Император смотрел на свою подругу и думал, что режим дня у нее какой-то совсем неправильный. Ест вроде не так уж мало, но практически только за ужином! С утра быстро сгрызет печенье
