обучения, вероятно, следует, что транс имеет дело в первую очередь с теми автономными процессами, которые предъявляют себя сознанию. Но на самом деле все не так просто. В большинстве переживаний транса присутствует некое наблюдающее Эго, которое тихо воспринимает происходящее; пациент тихонько смотрит, что именно происходит внутри (Gill and Brenman, 1959). Именно это наблюдающее Эго придает отстраненно-безличный характер значительной части сознательной идеации в трансе. Объективное свойство этой идеации делает ее особенно полезной в психотерапии. Пока, однако, присутствует это наблюдающее Эго, многие пациенты настаивают, что они не загипнотизированы; они приравнивают функцию наблюдателя к пребыванию в сознательном состоянии в типичном значении этого слова.
Эриксона всегда интересовала эта функция наблюдателя, и многие из его подходов предназначены для того, чтобы отодвинуть ее в сторону и лишить власти. Не то чтобы сознание как таковое являлось в трансе проблемой, скорее, помехой могут быть его побочные функции директивности и контроля. В трансе Эго изменяет свой обычный паттерн контролирования и управления, но функции наблюдателя в различной степени сохраняются. В результате становятся возможными два явления:
1. Автономные (бессознательные) проявления (от ощущений и эмоций до фантазий и спонтанных ассоциаций) высвобождаются, чтобы функционировать спонтанно, без ограничений обычных систем отсчета Эго.
2. Система обмена между автономными проявлениями и наблюдающим Эго может быть расширена, так что фактически большая часть бессознательного становится сознательным.
Эриксон предпочитает, чтобы терапия шла только на первом процессе. Он всегда приходит в восторг, когда пациент разрешает свою проблему, не зная, как он это сделал. Общепринятые формы глубинной психотерапии идут на втором процессе превращения большей части бессознательного в сознательное. Эриксон использовал этот процесс как одну из ступеней в некоторых из своих общих планов гипнотерапии (Эриксон 1954, 1955).
Клинические подходы к гипнотическому наведению
Цель наведения транса является троякой:
1) уменьшить число фокусов внимания (обычно до нескольких внутренних реальностей);
2) способствовать изменениям в привычных для субъекта паттернах управления и контроля;
3) способствовать восприимчивости пациентов к их собственным внутренним ассоциациям и психическим способностям, которые могут быть интегрированы в терапевтические реакции.
Обычно все это очень просто достигается Эриксоном, когда он просит пациента сесть в определенной позе, сосредоточиться на определенной точке и оставаться спокойным, пока он говорит. Затем Эриксон начинает цепочку ассоциаций, которая поможет пациенту сосредоточить внимание на воспоминаниях, чувствах и всевозможных ассоциациях, паттернах развития и опытах обучения. Эриксон при этом не столько внушает (в смысле вкладывает что-то в голову пациенту), сколько вызывает к жизни. Эффективность его слов объясняется их рассчитанной целью пробудить прежде существовавшие паттерны ассоциации и естественные психические процессы в пациенте. Он может пробудить воспоминания, поскольку они уже находятся внутри человека. Он может пробудить амнезию, анестезию или любое другое психическое явление только лишь потому, что в психике пациента уже существуют встроенные механизмы для всех этих явлений.
Эриксон очень тщательно наблюдает за пациентами в процессе наведения. Наведение ни в коем случае не является стандартизованной и механической процедурой, в ходе которой он может повторять какую-то формулу, как попугай. В каждый момент времени Эриксон тщательно отмечает, где находится пациент. Он выбирает точный момент, чтобы начать наведение, когда чувствует, что пациентам нужно сфокусироваться внутри себя и изменить какой-то ограничивающий аспект их сознательных установок и системы верований, для того чтобы терапия могла продолжаться. Эриксон понимает транс как нормальное переживание повседневной жизни, которое естественно происходит каждый раз, как человек глубоко
