Герман ведет очень активную деятельность по запрещению абортов. Он занимается этой деятельностью почти 20 лет. Очень много денег, которые Герман зарабатывал, он тратил на рекламные щиты, на которых была изображена расколотая голова ребенка и надпись: «Аборт — это узаконенное детоубийство». В России Герман был первым, кто громко и открыто стал говорить о том, что аборт — это не операция, а убийство. Сейчас, например, в Турции премьер-министр Реджеп Эрдоган заявляет, что аборт — это убийство. Теперь об этом говорят многие политики, а Герман начал звонить в этот колокол еще вначале 90-х. К нам потом приходили люди, которые видели эти рекламные щиты, с благодарностью, что именно этот образ ребенка с разбитой головой остановил их от рокового шага. Эту рекламу не только вешали в городе на щитах, но и расклеивали в метро. Были маленькие версии такой рекламы и большие. Призывами против абортов обклеивали все вагоны на всех ветках, их сдирали, тех, кто их расклеивал, ловили, но они все равно шли и дальше обклеивали. Наши дети тоже в этом активно участвовали. Во всех своих интервью, которые брались у Германа на различные темы, он всегда пытался вставить реплику про аборты.

На многих эта реклама подействовала, люди стали задумываться.

Один мужчина рассказал, что он уговаривал свою жену сделать аборт, потому что у них не было денег на содержание ребенка. Он вез ее на операцию, и в вагоне метро они увидели нашу листовку, развернулись и поехали домой. Он рассказывал потом: «Мы были очень бедны, у нас не было денег и работы. Но через несколько месяцев я нашел работу, у меня появились деньги, и Господь все дал». Потом к нам пришла одна женщина, бывшая балерина, и сказала: «Я увидела эту рекламу и вдруг поняла, что много лет назад я убила своего ребенка. Во мне перевернулось все». Даже тем, кто это сделал, важно узнать, важно понять, что они сделали, потому что у них появляется возможность раскаяться в этом грехе, как-то замолить его, рассказывая другим, предупреждая их. Непоправимых дел нет, пока мы живы. Но если люди не могут простить аборт, то это не значит, что Бог этого не простит. Да, это нельзя поправить, но это можно замолить.

К своей противоабортной программе Герман пришел совершенно случайно. Он был еще довольно молодой: у нас тогда была Полина, и несколько месяцев уже было Арсению. Герману попалась в руки книжечка, я не знаю, как она оказалась у нас дома, наверное, кто-то принес ее с кучей литературы. Был солнечный день, он сидел на террасе, читал эту брошюру против абортов, о том, как во время этой операции маленькому человечку отрезают скальпелем ручки-ножки. Я вышла на террасу и вижу: он сидит с совершенно изменившимся лицом. Он кладет эту книжку и говорит мне: «Алена, ты знаешь, что аборт — это убийство ребенка? Знаешь, сколько сейчас по всей стране убивается детей?» У него в этот момент словно все перещелкнуло. С этого момента он начал заниматься этой проблемой, которой он занимается и до сих пор.

Однажды одна из журналисток, бравшая у меня интервью про нашу хуторскую жизнь, спросила, не жалею ли я, что не состоялась как личность в какой-нибудь достойной профессии, прожив свою жизнь всего лишь в качестве мамы и жены?

На что я ответила: «Будучи женой своего мужа, я становилась попеременно всем тем, чем становился мой муж: был он миллионером, я была миллионершей, стал овцеводом, я стала «овцеводшей», а также мы еще и многодетные родители, а это, скажу я вам, увлекательнейшая работа, при которой ты на сто процентов работаешь на себя».

Наверное, ни одна профессия не дает столько возможностей попробовать себя в стольких специальностях сразу, как работа мамой. Во-первых, ты и воспитатель, и первый учитель для своих детей,