Но теперь им не приходится долго ждать. Кавказцы выходят. Только вдвоем. Хозяева машины остались в доме.
Теперь гости города, похоже, не спешат. Идут, переговариваясь, вдоль дома. И уже головы не так старательно в воротники прячут, словно настроение у них теперь такое, что позволяет и о погоде забыть…
– Разворачивайся… – решает Лидка. – Высади меня на той стороне… Мне пора работать…
– Нам осталось выяснить только маленькую деталь… – говорит Басаргин, – и после этого можно смело заявлять, что мы вышли на подготовку к серьезному террористическому акту.
– Террористические акты не бывают несерьезными, – возражает Сохно, сидя в кресле с руками, заброшенными за голову. – Дело даже не в том, кто становится жертвой террористов – мужчины, женщины, дети… Для каждого отдельного человека акт против него или против его близких – самый серьезный, и поэтому я категорично против всякой дележки терактов на категории…
– Я, наверное, соглашусь с товарищем подполковником Сохно, – сохраняет Александр деловой тон, – но даже при несогласии спорить я не желаю. Нам сейчас необходимо срочно идентифицировать фотографии, принесенные подполковником Афанасьевым.
Кордебалет молча выкладывает на стол дискету. Доктор Смерть, выселивший Тобако из своего рабочего кресла, тут же вставляет дискету в компьютер, открывает программу для работы с изображениями и начинает обрабатывать принесенный материал.
– Как ни странно, – Доктор за работой привычно басит, – но мелкие фотографии с документов при распечатке чаще получаются более узнаваемыми, чем обычные большие любительские фотографии… По крайней мере, эти хоть качественные, пусть и малохудожественные…
– А что дает это качество… – усмехается Кордебалет. – Я заскочил в фотографию по дороге в библиотеку… За пять минут мне сделали фотографии… Я себя, извините, не узнал… Я не такой, мне думается, урод в жизни, честное слово…
– Это тебе так кажется. Но компьютеру, проводящему идентификацию, наплевать на твое высокое собственное мнение. Он высчитывает длину твоего носа и форму морщинок, исследует форму родинок, бородавок и шрамов, переводит все это в цифровое значение, а потом ищет аналогичные цифровые значения в своей обширной памяти… Вот так… Я готов… Кого будем запрашивать?
– В первую очередь «Альфу», потом МВД, ГРУ и антитеррористов ООН… Рассылай сразу во все адреса… Для «Альфы» отдельно сделай пометку о срочности… Обычно они, имея такую пометку, отвечают через несколько минут…
– Нет проблем…
Доктор Смерть стучит по клавиатуре и завершает работу таким ударом по клавише «Enter», что клавиатура подпрыгивает и изображает испуганное желание свалиться со стола. Доктор движением ладони мешает ей это сделать.
Ответ из «Альфы» в самом деле приходит через несколько минут. Один из «имамов» опознан компьютером как Казбек Ачилович Ачилов, подполковник внутренних войск в отставке, бывший командир полка, охранявшего ядерный центр в Столбове. Второй «имам» оказывается компьютеру «Альфы» незнакомым, хотя это вовсе не говорит о том, что он настоящий имам. Досье на Ачилова приходит следом за первым сообщением отдельным файлом.
– К бою… – скучно и буднично командует Сохно. – Шашки наголо…
– Мочилов не сможет сам взять на себя такую ответственность… – говорит Согрин. – Дело затянется, и в пять минут его разрешить не удастся при всем желании…
– А мы не можем взять на себя ответственность за молчание, – сердито отвечает Тобако, и Басаргин несколько раз усиленно кивает, подтверждая единство мнений. – Если там в действительности готовится такая крупная акция, то мы просто обязаны забыть про собственные амбиции и действовать сообща…
– Я разве против такого положения вещей? – пожимает плечами Согрин, сохраняя деловитое спокойствие. – Я просто говорю о том, что Мочилов не сможет взять на себя ответственность за превращение учений в боевую операцию. Этот вопрос следует решать значительно выше. Но, естественно, он может доложить по инстанции и сделает это, как только мы введем его в курс дела… Мне хотелось бы, чтобы он сначала доложил, а только потом мы связались бы с генералом Астаховым. Это единственная моя просьба, и она никак не может повредить делу… Тем более что мы на настоящий момент только чуть-чуть ухватились за скользкую ниточку и даже не вполне уверены в своей правоте… Потому что Казбек Ачилович Ачилов не был замечен в связях с террористами, хотя и воевал какое-то время против федеральных сил… Кстати, только в первую чеченскую кампанию, когда воевали практически почти все – на той или иной стороне… Это потом уже наступило разочарование… И многие во вторую кампанию оружия в руки не взяли… В том числе и Ачилов… И он, как человек, много лет прослуживший в Столбове, был как-то знаком с наследием святого Никодима Столбовского… И его это интересует… Хобби… Увлечение религией… И весь вопрос…
– А имя? – спрашивает Доктор Смерть. – Зачем Ачилову, если он честный человек, пользоваться фальшивыми документами?
– А кто сказал, что они фальшивые? – возражает Согрин. – Давайте не будем исключать даже такой вариант, что отставной подполковник занялся религиозной философией, принял сан и… Я не знаю точно, у мусульман обязательно меняют имя, когда принимают сан?
Согрин смотрит на Зураба.
– Это бывает, но вовсе не обязательно…
– Бывает… – настаивает Согрин. – Нет… Я абсолютно не уверен в правоте постановки вопроса таким образом. Надо проверять неоднократно…
– Это ли не правота!.. – Тобако вынимает из принтера распечатанные листы с данными, только что полученными из базы данных Интерпола. Комиссар Костромин прислал то, что обещал. – «Зеленое небо» – до сих пор эта организация только грозила террористическими акциями, но не провела ни одной, насколько мне известно. Но в течение последних месяцев люди из «Зеленого неба» заняли все руководящие посты в конференции по исламской геополитике. Именно этим они и привлекли к себе внимание Интерпола.
– Честно говоря, мне больше по душе голубое небо… – потягиваясь, говорит Сохно. – И все же я не вижу причин для спешки, точно так же, как не вижу причин для объединения наших усилий с «Альфой». Но пусть даже будет так… Пусть мы «сдадимся»… В этом случае мы все равно проводим учения… Отказ от учений, если они об этом знают, насторожит террористов, если только теракт в самом деле задумывается. А они знают… Они знают, что в определенный момент в Столбове должны собраться высшие чины антитеррористических ведомств трех государств, а может быть, и не только они…
– Возможность присутствия глав государств тоже не исключена, хотя и не подтверждена, – говорит Басаргин. – Но даже одно подобное предположение накладывает на нас дополнительную ответственность…
– А разве мы стараемся уйти от ответственности? – не понимает Согрин. – Мы просто пытаемся взять эту ответственность на свои плечи…
– На свои хрупкие плечи… – добавляет Сохно и пробует рукой свое плечо на крепость.
– Вот именно… – опять настаивает Александр. – Ноша может оказаться нам не по плечам, и тогда произойдет трагедия… И чем скорее включится «Альфа», тем лучше… Я удивляюсь, почему до сих пор не звонит генерал… Ему должны уже были передать суть нашего запроса и результат ответа… Наверное, куда-то отлучился. А когда появится, ему доложат, и я – извините уж! – просто не смогу его обмануть… Не та складывается ситуация, когда мы имеем право играть в «синих» и «зеленых»…
– Может, договоримся на паузу до завтрашнего утра? – все же просит Согрин. – Сейчас уже двадцать один час… До утра Мочилов, надеюсь, постарается решить вопрос с нашим командованием… Я думаю, что командование, честно говоря, тоже не решится взять на себя ответственность, и мы зря спорим…
– Хорошо… До утра… – соглашается Басаргин, уже уставший доказывать очевидное. – В восемь ноль-ноль я связываюсь с генералом Астаховым.
Согрин поднимается. Сразу за командиром поднимаются Сохно и Кордебалет.
– Ладно. В семь тридцать мы будем у вас. А сейчас нас ждет Мочилов…
Но прежде чем они успевают выйти, приходит сообщение из Нью-Йорка от антитеррористического подразделения ООН «Пирамида», оперативную группу которого возглавляет сын Алексея Викторовича Ангелова – Сергей Алексеевич Ангелов. Интерполовцы привычно зовут его младшим Ангелом. Младший Ангел и подписал сообщение.
«Один из предъявленных к опознанию людей, возможно, опознан по картотеке ФБР, как разыскиваемый за убийство в Майами уроженец Чечни Багдасар Сагдеев, ранее имеющий вид на жительство в США. Сомнение вызывает тот факт, что, по данным ФБР, Сагдеев был убит в перестрелке между бандитскими группировками Майами три месяца назад. В связях с террористическими организациями Сагдеев замечен не был».
– Вот еще один аргумент в пользу того, что нам не следует торопиться… – говорит Согрин с порога. – Пусть данные и косвенные, тем не менее…
– Три месяца назад… – напоминает Кордебалет. – А имамы приезжали десять дней назад… Значит, компьютер ФБР ошибается…
– Сагдеев… Сагдеев… – внезапно вступает в разговор Зураб. – Я знал понаслышке семью Сагдеевых… Она достаточно известна в Грозном тем, что мать родила четверых близнецов, из которых только три выжили при родах… Это интеллигентная семья, отец – преподаватель института, мать занимала какой-то большой пост в Министерстве культуры еще при советской власти… Кажется, была заместителем министра…
– И это тоже аргумент… – продолжает Согрин. – В культурной семье может вырасти культурный ребенок, который имеет все данные к тому, чтобы интересоваться вопросами религиозной философии…
– Да… – кивает Басаргин. – Только зачем религиозному философу рисковать и приезжать в библиотеку патриархата с поддельными документами? Напомню, Ачилов с поддельными документами и Сагдеев тоже… Это не слишком?.. Кроме того, мы имеем перед собой пример другого брата, преступника, разыскиваемого за убийство…
– Ну и что? – возражает Сохно. – Старая истина: было в семье три сына, двое умных, третий футболист…
– Спор опять безосновательный… – подытоживает Согрин. – Не будем его возобновлять. Мы договорились решить дело в восемь утра… В восемь и решим…
По мере того как полковник Мочилов выслушивает сообщение группы Согрина, старый шрам на его лице начинает багроветь и выделяться отчетливее. Внешне Юрий Петрович сначала старается не сильно показывать свое недовольство, но постепенно глаза его смурнеют. К окончанию рассказа он становится совсем хмурым.
– Нечего сказать, в приятненькое положение вы меня ставите…
– Это как?.. – наивно ухмыляясь, спрашивает Сохно.
– Я уже доложил про вашу предыдущую идею, и она была встречена с восторгом. Не только вас, но даже меня похвалили за фантазию, что, вообще-то, по нынешним временам – приятная редкость, пусть лично мной и незаслуженная… А теперь надо опять идти к начальству, чтобы давать отбой. И вообще неизвестно, во что мы с новым положением вещей ввязываемся…
– В показуху… – комментирует Сохно. – В самую обыкновенную показуху… Американцы и англичане даже знать не будут, что мы стреляем боевыми патронами, а мы будем спокойно делать свое дело…
– Смотреться это будет красиво, – усмехается Согрин, – особенно учитывая привычку спецназа не брать пленных, если не дано такого специального задания.
