возможности тайком навещать гостевые апартаменты, собирая сведения, ценные для отряда горной милиции.

— Я надеялся переговорить с вами до того, как уберут со стола, и пригласить вас на первый танец.

— Ну разумеется, лорд Оксфорд. — Мейри тотчас сообразила, как с его помощью отделаться от своих собеседников, и взяла юношу под руку. — Но помните: я знаю только один придворный танец — тот самый, которому вы меня научили.

— Тогда позвольте научить вас еще дюжине! — Лорд Оксфорд поднял взгляд на Коннора и дерзко положил ладонь на кисть Мейри. — Разумеется, если вы уже не дали обещание кому-нибудь другому.

Коннор ответил ему натянутой улыбкой и отступил с их пути.

— Сегодня она в вашем распоряжении.

Мейри хотелось как следует дать ему по щеке, а потом и себе. Почему его равнодушное разрешение отозвалось такой болью в груди? Она прекрасно знает, что он ее больше не любит. Черт возьми, ни один мужчина не способен помнить возлюбленную целых семь лет! Но неужели он действительно стал таким черствым?

— Если бы и дала… — Внутри у Мейри все кипело, но она заставила себя говорить самым сладким тоном, на какой только была способна. — …если бы и дала, капитан Грант лучше других смог бы понять меня, нарушь я свое обещание.

Ей хотелось убедиться, что укол достиг цели, хотелось причинить ему боль, отомстить за все слезы, выплаканные из-за него в подушку, но Коннор ответил ей светской улыбкой, словно был знаком со всеми уловками смертных и они его забавляли.

— О, я не только понял бы вас, — проговорил он, — но и стал бы ожидать подобного.

Дюжина проклятий готова была сорваться с ее языка, но Мейри сдержалась и позволила лорду Оксфорду ее увести. Она не станет выказывать никакого интереса к Коннору, сделает вид, что его нет в зале, — отличный прием против тех, кого Мейри ненавидит. А Коннора она, без сомнения, ненавидит.

Коннор смотрел вслед Мейри, удалявшейся в сопровождении разряженного кавалера, и едва сдерживал ругательства, готовые сорваться с языка. Хотелось дать ей пинка под зад, чтобы улетела подальше! Если она собирается бранить его еще пятьдесят лет, Бог ей в помощь! А если хочет танцевать со всеми придворными щеголями без разбору, пусть пляшет! Он потратил достаточно лет, увиваясь вокруг нее, теперь она больше ему не принадлежит, так что пусть делает все, что хочет.

Но, черт возьми, думал Коннор, наблюдая, как Мейри и Оксфорд становятся в круг танцующих, он в жизни не видел более красивой девушки, а за эти годы она расцвела, как горная роза. Мейри отличалась от любой другой женщины во дворце. В своем неуместном горском наряде она держалась с величественной грацией королевы. Подбородок вздернут, во взгляде — унаследованный от отца гордый вызов. Годы ничуть ее не изменили. Длинные черные локоны спадают на грудь. Все так же играют в них отблески света. А кожа и теперь безупречна, как в пятнадцать лет. Вот только глаза, синие, как небо над Кэмлохлином, словно заледенели.

Сверху, с балкона, летела музыка, пробуждая в нем воспоминания о проведенных здесь долгих днях перед походом в Гленко, куда Коннора с отрядом послали мирить кланы Макдоналдов и Кэмпбеллов. Коннор не хотел сюда возвращаться: отчасти потому, что на коронацию собиралась прибыть Мейри, но еще и потому, что никогда по-настоящему не любил пышность и роскошь королевского дворца. Он горец, и ему тяжело мириться с фальшивой любезностью избалованных вельмож.

Вот и сейчас он уже начал тосковать по Шотландии, хотя вернулся оттуда всего неделю назад. Лучше лежать в своей палатке на твердой холодной земле, чем хоть день провести здесь, рядом с ними… с нею, в основном, конечно, с нею. Коннор был благодарен судьбе за то, что утром Макгрегоры возвращаются домой.

Тогда, много лет назад, он не хотел уезжать из Шотландии, не хотел покидать Мейри. Он любил обеих, но выбора у него не было. Как дальний родственник короля — четвероюродный кузен — он был обязан служить ему от имени своего клана. Он не отказался от этого долга, а принял его с гордостью. В конце концов, в его жилах текла кровь воинов. Его отец, командир доблестного гарнизона Макгрегоров, вместе с матерью рисковал жизнью ради того, чтобы вернуть Карлу его престол. Его дядя и тезка, верховный адмирал Коннор Стюарт, бросил вызов генералам, оказался в Тауэре и принял муки.

Сейчас настал его час защищать трон. Коннор безропотно подчинился долгу, но Мейри так и не простила его за то, что он оставил ее ради службы протестантскому королю. Коннор писал ей, звал к себе в Англию, но она неизменно отвечала отказом. У него не осталось другого выхода, и он вернул ей слово. Мейри сама этого хотела, даже заявила, что это ее осчастливит. Коннор заставил себя забыть о ней, держался подальше от Кэмлохлина и остался в армии, даже когда назначенный срок его службы королю Карлу истек.

— Я надеялась, что ваше примирение пройдет лучше…

Коннор опустил взгляд на лицо матери и криво усмехнулся, отбрасывая прочь мысли об этой встрече.

— Такая надежда принесет вам одно только разочарование. Оставьте ее.

Мать бросила на сына сочувственный взгляд и посмотрела на танцующих.

— Она остается здесь.

— Что?! — выкрикнул Коннор, не сумев сдержать изумления.

Леди Клер понизила голос.

— Каллум не хочет брать ее с собой в Кэмлохлин. Боится, что голландцы явятся туда за королевской дочерью. Колин тоже останется. По той же причине.

— И что это за причина?

— Страсть обоих к оружию.

Взгляд Коннора потемнел.

— Черт возьми! Значит, ты учила ее драться даже после того, как я… и ее отец просили тебя прекратить?

— Ничего нет дурного в том, чтобы владеть клинком.

Мать ответила ему вызывающим взглядом.

— За исключением того, что клинок на тренировке — это одно, а в бою — совсем другое. Мейри не подозревает об этом, иначе ей и в голову бы не пришло сражаться с людьми, которые только что перебили всех до единой монахини в монастыре.

Леди Клер жалостливо вздохнула, но, завидев пробирающегося через толпу мужа, посветлела лицом.

— Коннор, дорогой, с тех пор как ты уехал, здесь многое изменилось.

Молодой человек не успел осмыслить это странное и неожиданное заявление, а мать уже расточала самые чарующие улыбки его отцу.

— Как прошла встреча с королем? — спросил Грэм Грант, сдвинув шляпу на затылок и целуя жену. — Будем сражаться с голландцами?

Вот об этом он и должен думать. У нового английского короля-католика могущественные враги, которые, возможно, вынашивают планы переворота.

— Не раньше, чем Яков выяснит, кто именно приказал напасть на аббатство.

Во дворце уже было известно, что ссыльный граф Аргайлл высадился на английский берег и собирает войско против короля. Герцог Монмут тоже не отстанет. Однако именно Вильгельм Оранский мог получить больше всего выгод в случае падения короля Якова. Взгляд Коннора задержался на племяннике короля и его зяте, который сидел на помосте в противоположном конце зала. Жена Вильгельма как первый ребенок короля являлась наследницей трона.

Тут разговор был прерван приближением лорда Хартли и его дочери Элинор. Коннор с вежливой