Очевидно, на пути следования машины планируется установить фугас. Мы приблизительно определили место, самое удобное с точки зрения любого диверсанта для установки заряда. Это колодец телефонного кабеля. Поскольку произвести взрыв при помощи радиосигнала или сотовой связи невозможно, естественно было предположить, что протянут электрическую сеть. Так оно и получилось. Сейчас уже, вероятно, провод протянут через трубу с телефонным кабелем. Я напоминаю, что все работы проводятся под нашим наблюдением. Когда доклад о готовности поступит к Ажигову, провод будет обесточен.

– Почему нельзя провести все аресты сразу, загодя?

– Потому что мы своей торопливостью помешаем собраться всем вместе подготовленным к активному действию террористам. Мы не знаем местонахождение и количество всех «черных вдов», мы не знаем в лицо людей, которые их контролируют. Когда все будут вместе, мы начнем крупномасштабную операцию.

– Вы берете на себя безопасность жены президента?

– Мы уже обеспечили эту безопасность.

– А как вы выясните точное местонахождение Умара Ажигова?

– Мы сейчас пригласим из подвала нашего друга Ахмата Текилова. У него было время обдумать свое будущее. И он, мне кажется, с удовольствием сообщит нам телефонный номер Умара. А когда мы будем звонить, спутник Интерпола точно зафиксирует местонахождение абонента в реальном времени. Остальное будет обыкновенной операцией для группы захвата.

Еще там, в горах, когда Умар вывез Зарему из Грозного и пристроил ее в лагере среди «черных вдов», она попыталась поговорить с ним откровенно.

Она, как и все жители Чечни, хорошо знала, что такое «черные вдовы». Но они содержались все вместе, а она с Арчи – отдельно. И совсем не так, как они, со свободным выходом, если захочется. Конечно, выход этот шел через внешние посты, тем не менее «черные вдовы» такого не имели. Ей не давали принимать наркотики, которые других принимать заставляли. Ее не принуждали к беседам с имамом, к которым принуждали других женщин. Она сама с ним беседовала, потому что приятно бывает поговорить с умным и понимающим человеком.

И все-таки сомнение было, и было беспокойство не за себя даже, а за сына, за судьбу, которая ждет маленького Арчи в том случае, если она станет «черной вдовой». Несколько раз она ловила на себе непонимающие взгляды других женщин. Что было в этих взглядах? И обвинение, и ненависть, и зависть, и еще очень много разных чувств. Все они были матери, оторванные от своих детей. А она здесь была вместе с сыном. Это вызывало непонимание. Кто-то наверняка думал: неужели нашлась мать, которая решилась не только себя убить, но и своего ребенка? А сама Зарема приходила к выводу, что, случись такое, когда станет она «черной вдовой», так лучше уж вместе с Арчи погибнуть, чтобы не оставлять его на мучения в этом жестоком мире. Наверное, ее не захотели бы понять, если бы Зарема объяснила кому-то свои мысли. И потому она никому их не высказывала.

– Вы хотите сделать из меня «черную вдову»? – однажды все же не выдержала, спросила Умара. Слишком уж мучительным было ее непонятное положение в лагере.

– У меня и так много «черных вдов», – сказал Умар спокойно и с улыбкой. Он всегда старался разговаривать с Заремой с улыбкой, словно подбадривал. И ни с кем больше так не разговаривал. – А перед тобой стоит гораздо более важная задача. И очень ответственная. Ты должна будешь рассказать миру, что мы не звери, как о нас трубят на весь свет русские. Скоро приедет человек Мовлади Удугова. Ты расскажешь ему о своей судьбе. Не каждой женщине достается вынести такое, что довелось тебе. Ты все вынесла ради сына. Как мы все терпим ради своих детей. И мы поможем тебе вылечить сына Адлана. Обязательно поможем, поверь. Жена президента договорится с тем психотерапевтом. И он будет Арчи лечить. А когда сын Адлана станет говорить и слышать, когда он будет здоровым, Рафаэль Темирканов напишет о тебе и о нем книгу. И книга эта выйдет в разных странах мира. Ты станешь знаменитой, и Арчи станет знаменитым...

– Мне это не надо.

– Это надо Чечне. О себе нам всем надо думать в последнюю очередь.

– Мне надо, чтобы Арчи был здоров.

– И нам надо это же... Мы ждем ответа от жены президента, чтобы договариваться с врачом. Нас он не послушает. А ее послушает.

Письмо жене президента они написали на второй день после прибытия в лагерь, когда Зарема чуть-чуть успокоилась после событий на складе. Она все рассказала в этом письме. Все, что с ней произошло, хотя Умар советовал не говорить этого. Но настаивать он не стал, только головой в сомнении покачал. Письмо отвезли в Грозный человеку, у которого есть компьютер, чтобы он отправил его по адресу, который Зарема всегда теперь носила с собой.

Она Умару поверила. А почему она должна ему не верить? Он рассказал о большой и важной миссии, которую ей отвели. Ей и Арчи. Если говорить честно, к самой этой миссии Зарема отнеслась равнодушно. У нее была своя цель. А если она совпадает с целью других – что в этом плохого.

Часто в те дни она вспоминала о Зурабе.

Конечно, ему рассказали о том, что с ней произошло. Как он воспринял это?

По своему опыту Зарема хорошо знала состояние, когда после операции еще не успеешь полностью оправиться, а тебя что-то заставляет волноваться. И начинает шуметь в голове прибой...

Как сильно, должно быть, шумел этот прибой в голове Зураба...

Бедный Зураб... Она много о нем думала и пришла к мысли, что лучше им никогда больше не видеться... Теперь, когда она – разыскиваемая преступница, о нем необходимо забыть. Это трудно сделать. Слишком тяжело они шли навстречу друг другу. Но это необходимо. И ей необходимо, и особенно самому Зурабу. Ему – жить...

Иногда она ловила взгляды Арчи, устремленные на дорогу. Кого он ждет оттуда? Тоже почему-то думалось, что он ждет Зураба. Но и с Арчи Зурабу лучше не видеться, чтобы быстрее забыть Зарему...

О Рафаэле Темирканове она слышала. Хотя книг его не читала, но заочно уважала известного человека, который книги пишет. И вот судьба свела их вместе. Более того, заставила проводить рядом многие часы, в течение которых Рафаэль записывал на диктофон рассказы Заремы. И рассказы о детстве, и рассказы о муже. Бессистемные, но живые, и потому интересные. И рассказы обо всех тех ужасах, что пришлось ей пережить.

Она даже о Зурабе рассказывала. Не хотела обманывать. Честно рассказывала. Потому что считала, что каждый человек имеет право на любовь и на счастье. Она искала свое счастье, но пьяный подполковник все остатки ее надежд разрушил. Теперь надежда есть лишь последняя – что Арчи сумеют вылечить.

Внешне Рафаэль казался ей совершенно неинтересным человеком. Но разговаривать с ним можно было долго и на любые темы. Он умел делать то, что не каждому человеку дано, – слушать. И иногда только позволял себе задавать вопросы. Но всегда вопросы корректные, вежливые.

А через день после приезда именно Рафаэль принес Зареме ответ на ее второе письмо.

Этот ответ мало походил на первый. Был более сухим и совсем не сердечным. Наверное, Умар был прав, когда не советовал Зареме писать про то, как убила она на складе подполковника. Умом Зарема поняла, что жена первого лица государства не может, просто права не имеет отнестись к убийце иначе. Но где-то в глубине души затаилась синей змейкой обида и тихонько, но часто покусывала. Честно говоря, Зарема надеялась, что жена президента, как женщина, как мать, поймет чувства другой женщины, над которой надругались на глазах у сына. Этого не произошло. Жена президента убийство понять и оправдать не могла, хотя в нескольких сдержанных словах и выразила Зареме свое сочувствие. Но главное все же не в этом. Главное в том, что она дала обещание по возвращении в Москву отыскать того самого психотерапевта, про которого Зарема ей рассказала, и попросить его об услуге. И опять предлагала деньги на лечение.

Теперь уже не с одним Умаром, а и с Рафаэлем они писали новое письмо. Но так и не дописали его до конца. Зарема решила, что пока писать не следует, поскольку благодарить еще рано. Не за что еще благодарить, пока дело не сделано. А ее послание сейчас будет выглядеть назойливо. Она не хотела быть назойливой и стремиться стать более близкой к жене президента. Умар и Рафаэль пытались ее уговорить, но Зарема стояла на своем.

Новое письмо пришло через две недели. Короткое, хотя уже и без осуждения поступка Заремы. Но с советом обратиться в прокуратуру и все рассказать. Лучше пройти через это, чем прятаться всю жизнь. Но в этом письме содержалось главное. Жена президента поговорила с психотерапевтом по телефону, объяснила ему состояние Арчи, и тот сказал, что такие заболевания он уже лечил. И сможет помочь. Но для этого необходимо время и спокойная обстановка. Лучше будет, если Арчи приедет в Москву с матерью. О времени лечения следует предварительно договориться по телефону. И прислала телефонный номер.

Противоречие в этом письме Зарема увидела сразу. Как же ей поступать? Идти в прокуратуру или ехать в Москву с Арчи? Что советует ей жена президента?

Она спросила у Рафаэля, как человека рассудительного.

– Все просто, – ответил Рафаэль. – Жена президента прекрасно понимает, что она не имеет права прикрывать убийцу. И потому пишет сначала об этом. Мало ли кому в руки может попасть такое письмо! А потом советует ехать в Москву вместе с Арчи. Значит, надо ехать... А о прокуратуре – не стоит даже думать... Что с сыном станет, если мать на много лет отправят за решетку.

Зарема задумалась. Она всегда слушала чужие советы, но поступала так, как подсказывало ей сердце.

– Нет, – сказала она. – Забыть я это не могу. Я пойду туда, но только после того, как Арчи станет здоровым. Я не хочу всю жизнь прятаться.

– А это даже лучше будет для твоей книги, – вдруг сказал Умар Рафаэлю. – Книга так и закончится... Сейчас Зарема сидит за решеткой и не может видеться с сыном, которого она так сильно хотела вылечить...

– Да, – согласился Темирканов. – Это был бы сильный конец для книги, и он поднял бы много шума в мире. Но мне саму Зарему жалко... Хотя дело, в общем-то, ее...

Рафаэль сам разговаривал по телефону с психотерапевтом, и тот назначил срок.

Зарема решила написать последнее письмо жене президента – с благодарностью. И приписала, что решила пойти в прокуратуру, как только Арчи станет снова говорить и слышать.

А уже на следующий день получила ответное. Жена президента захотела сама приехать в детский дом и встретиться с Арчи. О прокуратуре на сей раз не было сказано ни слова...

– Мальчик мой...

Она погладила сына по голове, прощаясь...

Он посмотрел матери в глаза. Казалось, Арчи понимает, что подошла минута прощания.