человеческие фигурки — люди работали на своих виноградниках.

Забота фрау Шмидт оказалась исключительно кстати. В течение пятнадцати минут я сидела у воды, лениво поедая вкусные вещи, прислушиваясь к завораживающему журчанию воды и ни о чем не думая.

Я как раз собиралась сложить остатки пиршества, когда заметила внизу темную точку машины, показавшуюся в нескольких милях к северу. Потом дорога пропала из виду, но через удивительно короткий промежуток времени машина появилась снова. Я достала бинокль. Даже с такого расстояния было видно, что автомобиль несется с опасной скоростью. Он скрылся за высоким холмом и через несколько минут снова появился, на этот раз на дороге, расположенной прямо под горой, на которой я сидела. Я поднесла бинокль к глазам. Как раз в это время машина потеряла управление, и ее понесло по дороге. Я вскочила на ноги и вскрикнула, стиснув бинокль. Мне было плохо видно из-за густого облака пыли, поднятой скользящими колесами. С сильным ударом, который я не могла услышать, но, казалось, почувствовала, машина врезалась в подножие горы, содрогнувшись всем кузовом. В стороны полетели осколки разбившихся стекол. И все замерло, только вспорхнула и в панике унеслась в небо стайка птиц.

Я рванулась вперед, не отрывая от глаз бинокля. Окутавшее машину облако пыли рассеялось, и я с облегчением заметила, как дверца со стороны водителя медленно открылась и из машины выбрался высокий человек средних лет. Несколько секунд спустя открылась другая дверь, из нее показался второй мужчина — лысый и коренастый. Он неуверенно двигал руками и ногами, словно сомневался, что они остались на месте. Сжав голову руками, он прислонился к сложившейся гармошкой машине. Капот сорвало с места, он перелетел через дорогу и теперь торчал из кустов. Задние колеса оторвались от земли и медленно вращались.

Мне пришлось вернуться, чтобы быстро собрать остатки моей провизии и побросать их в сумку. Потом я побежала вниз по склону к пострадавшим.

Я успела сделать всего несколько шагов, когда непонятное движение снова привлекло мое внимание. Поднеся бинокль к глазам, я остановилась, чтобы поправить фокус, и в недоумении замерла. Вместо того чтобы помочь друг другу оправиться от вызванного аварией шока, мужчины повели себя очень странно. Они все время оглядывались назад — на дорогу, по которой только что приехали. Лысый, похоже, орал на своего спутника и размахивал кулаками. Другой, игнорируя явные угрозы, топал ногами и старательно отчищал пиджак и брюки. Он был намного стройнее лысого. Мне удалось разглядеть темно-рыжие волосы и роскошные усы. Одет он был как английский сельский джентльмен, собирающийся на охоту. Вытирая руки носовым платком, он заметил мою машину, припаркованную на обочине.

Я точно видела тот момент, когда ее присутствие зафиксировалось в его голове. Он указал на машину все еще кипятящемуся лысому, и они побежали к ней. Я как раз собиралась убрать бинокль и увеличить скорость, когда в полном недоумении заметила, как высокий человек поспешно огляделся по сторонам, поднял капот моей машины и склонился над двигателем. Второй стоял рядом, прикрыв глаза рукой от солнца, и оглядывал окрестности — я предположила, что он ищет владельца машины.

— Что вы делаете! — воскликнула я и ожесточенно замахала руками. В какой-то момент мне показалось, что он смотрит прямо на меня, но потом его взгляд скользнул выше — туда, где я раньше сидела. В бинокль я видела его совершенно отчетливо.

Это был довольно толстый мужчина сорока — сорока пяти лет, с квадратной челюстью и пухлыми губами. И еще он был явно не в лучшем настроении. К тому же ему было трудно меня заметить. Хотя к этому времени я стояла прямо над соснами, которыми густо заросла нижняя часть склона, снизу меня, очевидно, не было видно. Если бы солнце упало под нужным углом, оно обязательно отразилось бы в линзах моего бинокля. А пока мужчина внимательно оглядел склон и меня не увидел.

Не веря своим глазам, я смотрела, как он отказался от поисков, повернулся к склону спиной и начал дергать дверь моей машины. Через несколько секунд он уже сидел на водительском — моем — сиденье. И я абсолютно ничего не могла сделать, чтобы ему помешать. Капот захлопнулся. Второй мужчина рывком распахнул другую дверь и сел рядом. Мой маленький «моррис» ожил, возмущенно выпустил клуб выхлопных газов и покатил по дороге. Растерянно моргнув, я поняла, что больше его не вижу.

Какое-то время я стояла, тупо глядя прямо перед собой. Когда же наконец до меня дошел весь масштаб катастрофы, я ринулась вниз по склону.

В первый момент мне не пришло в голову, что бежать вниз по такой крутизне не самая разумная затея. Но я была переполнена слепой яростью и могла думать только о том, как бы побыстрее добраться до дороги. Что я буду делать, когда окажусь там — одна и без машины, — меня пока не интересовало.

Скользя и падая, я бежала вниз, спотыкаясь о пни и поваленные стволы деревьев, коварно притаившиеся в густом подлеске. Это был практически вертикальный спуск — быстрый и непредсказуемый. Я не задумывалась о том, что могу в любой момент сломать ногу или в лучшем случае вывихнуть ее. Ветки путались в волосах и хлестали по лицу. Поднималась я на гору около часа. Спустилась же намного быстрее, правда, задыхаясь от быстрого бега, вся взлохмаченная и исцарапанная.

Мое платье было покрыто зелеными пятнами и клочьями грязи. Теперь я пожалела о своей поспешности, но поздно. Я оказалась одна на дороге, которой редко пользовались, с перспективой многомильной прогулки до ближайшего телефона. И как, скажите на милость, я должна сообщить об угоне моей машины по-немецки? Я даже застонала, припомнив напряженные беседы, которые мне приходилось вести в этой стране ранее. Только с помощью разговорника и языка жестов мне иногда удавалось узнать направление или местонахождение ближайшей заправки. Так что худшее было впереди.

Всхлипнув от жалости к себе, я опустилась на придорожную траву.

Прошло пять минуть… десять… Дорога оставалась пустой. В небе появилось несколько легких облачков, и слабый ветерок слегка остудил мое разгоряченное лицо. Но легче не стало. Я напряженно думала о возникших проблемах и не видела выхода.

Больше всего меня тревожила невозможность объяснить властям происшедшее со мной. Да и каким властям? Насколько я успела познакомиться с деревушкой Нидернхалль, здесь не было аналога английского деревенского бобби — полисмена. Я нервно выдернула пучок травы и уставилась на нее. А если я не получу мою машину обратно? По крайней мере в ближайшие десять дней? Что тогда? Прощай, малыш «моррис», навсегда? Почему, ну почему я никогда не читала написанные мелким шрифтом пункты в своей страховке? Попытавшись припомнить, что считается страховым случаем, я всплеснула руками. Угон, наверное, подпадает под один из пунктов, во всяком случае, я на это надеялась, но что будет, если машину угнали в другой стране? Вернут ли мне машину, когда я буду дома — в Англии? Да и как я теперь попаду домой?

На смену одним тревогам пришли другие. Если воры обращались так неосторожно с машиной, бывшей, вероятно, их собственностью, как же они будут обращаться с моей? Я взглянула на то, что осталось от их машины, и громко застонала, представив, что подарок на мой двадцать первый день рождения лежит такой же брошенный и покореженный.

Не в силах усидеть на месте, я вскочила и заметалась взад-вперед по обочине. Окружающий меня пейзаж ничуть не изменился, оставаясь все таким же прекрасным. Сосновый лес, окутавший горы темно- зеленым покрывалом, снизу казался даже красивее, чем сверху. Но я уже не могла оценить прелести природы. Приятное журчание текущего с горы ручья, блики солнца на его поверхности — все это меня больше не трогало. Единственный звук, который я жаждала услышать, был гулом автомобильного двигателя.

И наконец я дождалась. Отдаленный гул быстро приближался, и я выскочила на дорогу. Водитель проезжавшей машины резко затормозил — громко завизжали тормоза — и остановился в десяти метрах впереди.

Выскочив на дорогу, он с грохотом захлопнул дверь и побежал ко мне. Его физиономия была красной — уж не знаю, от гнева или испуга. Я как-то не рассчитывала, что моим спасителем окажется такой привлекательный мужчина, и неожиданно осознала, что выгляжу далеко не лучшим образом. Мысленно я уже слышала скептический голос Шарлотты: «Хороша, нечего сказать!»