— Если верить Лилли, есть такие, кто будет говорить в любом… — Она заморгала и взглянула на Гидеона со смесью удовольствия и замешательства. — А я что, флиртовала? С лордом Грэтли, вы имеете в виду? Я понятия не имела.

— Вы улыбались и смеялись.

— И это означает флирт? — вопросила она недоверчивым шепотом. — Вы шутите. А как еще леди должна реагировать на обаятельного джентльмена с прекрасным чувством юмора?

— Вежливой улыбки — одними губами — было бы достаточно.

Она изумленно воззрилась на него.

— Я должна изображать отсутствие интереса, даже если интерес есть?

Он переступил с ноги на ногу, не сознавая этого.

— Нет. Да. А у вас возник интерес?

Она слегка вздрогнула от вопроса, да и можно ли ее за это винить, подумал он. Не его дело спрашивать. Не его дело вообще любопытствовать. И уж точно он не должен говорить тоном раздраженного мальчишки, задавая вопрос, который не дает ему покоя. Он силился найти способ спасти свою гордость и, отвлекшись, пропустил быструю вспышку понимания в ее глазах.

— Я могу поговорить со своей тетей, если хотите, — сказал он, найдя оправдание своему поведению. — Уверен, она сможет выяснить, какие приглашения он принял.

«И позаботиться, черт побери, чтоб тебя не было ни на одном из них», — прошептал внутренний голос.

Она посмотрела поверх его плеча на лорда Грэтли, и взгляд ее был таким внимательно-изучающим, что пальцы Гидеона с силой стиснули рукоять трости.

— Думаю, что была бы не против, — сказала наконец Уиннифред. — С ним легко разговаривать, он очень красивый. Прямо как сказочный принц.

Гидеон не собирался оборачиваться, но все же не удержался, чтобы не дать Грэтли быструю и ревнивую оценку.

— У него приплюснутый нос, — заявил он, вновь поворачиваясь к Уиннифред.

— Разве? Я не заметила. — Она адресовала Гидеону вежливую улыбку одними губами, и он едва не чертыхнулся. — Полагаю, я заметила только его лучшие качества.

У него не было ни желания, ни намерения изучать лучшие качества лорда Грэтли. И, приглядевшись к Уиннифред повнимательнее, Гидеон заподозрил, что и ее они не особенно интересуют. Губы у нее подергивались.

— Вы подстрекаете меня? — спросил он, сузив глаза.

— Да, и вполне успешно, следует заметить.

— Зачем?

— Затем, что вы несете вздор. «Не улыбайтесь и не смейтесь». — Она фыркнула. — С вами же я улыбаюсь и смеюсь, и если б это было неприлично, Лилли не преминула бы указать мне на это.

— Смеяться со мной — это совсем другое дело. — Во- обще-то нет, потому что нет ничего дурного в том, чтобы смеяться с любым из них, но было уже слишком поздно признаваться в этом. — Как ваш опекун…

— Лорд Энгели — мой опекун, или был им…

— Как член высокопоставленного семейства Хаверстонов в Британии, как человек, который привез вас в Лондон, и как…

— Ох, пожалуйста, давайте не будем выискивать недостатки, — со смехом прервала она его. — Позвольте же мне еще немножко понаслаждаться моими успехами.

Подумав, он быстро отверг идею продолжать настаивать на своем. Частично потому, что понимал, что не прав, но главным образом потому, что не был уверен, куда приведет его этот последний довод.

— Успехами?

— О да. Я здесь уже больше часа и до сих пор никого не ошпарила, не оскорбила и не огрела цветочным горшком. И, по вашим словам, даже умудрилась пококетничать с высокородным и богатым джентльменом. — Уиннифред улыбнулась и, по-видимому, забыв на минуту, где находится, подбоченилась, как фермер, оглядывающий превосходный урожай. — Разве это не успех?

Планы по посещению Гайд-парка были отложены, когда погода оказалась холодной и сырой. Уиннифред не возражала. Это дало ей возможность поработать над задачей, над которой она готова была трудиться неделями, — планированием бюджета Мердок-Хауса. Гидеон обещал возмещение ее ежегодного пособия и небольшую прибавку, а такое состояние требует тщательного управления. И хотя мечты о том, что может быть сделано для Мердок-Хауса, весело кружились у нее в голове с той самой минуты, как было дано обещание, поначалу она не была уверена в Гидеоне и не хотела строить планы о том, чего может и не быть. Неуверенность прошла задолго до того, как они выехали в Лондон, но до сегодняшнего дня у Фредди было мало свободного времени, чтобы попытаться тщательно проделать эту работу.

И еще довольно долго не будет. Следующая неделя ее жизни была расписана по минутам — званые обеды, еще один бал, опера, визиты к соседям, а на седьмой день — пышный бал леди Гвен, который, как не преминули уведомить ее и леди Гвен, и Лилли, обещал быть гвоздем лондонского сезона.

Правда, Уиннифред сомневалась, что он может быть хоть вполовину таким увлекательным, как ее планы в отношении Мердок-Хауса.

Вначале она наслаждалась тем, что составляла подробнейший список всех вещей, которые нужны дому и усадьбе, сопровождая каждый пункт приблизительной стоимостью, но по мере того, как список рос, удовольствие ослабевало. К тому времени как она добралась до конца своих расходов, губы ее кривились в гримасе.

Как это возможно, что ей не хватает средств? Теперь у нее денег больше, чем она когда-либо видела. Денег столько, сколько она никогда и не мечтала увидеть. Этого должно хватить.

Она еще раз прошлась по цифрам, на этот раз исключая такую роскошь, как шоколад и новые ботинки дважды в год, но это мало что изменило. Потом она попыталась распределить расходы на два, а затем на три года, но стало только хуже. Чтобы содержать дом и прислугу, Мердок-Хаусу требуется получать солидный доход. Но чтобы получить солидный доход, требуется достаточно скота, припасов и времени. Но если заплатить за скот и припасы, то ничего не остается на содержание дома и зарплату прислуге на то время, что требуется Мердок-Хаусу, чтобы получить солидный доход.

Тьфу ты, пропасть!

Она швырнула ручку на стол и сложила руки на груди. Это все Гидеон виноват, решила она. Это он притащил целых двенадцать слуг из Лэнгхолма. И почти все они домашние слуги. Поэтому ей придется нанимать еще полевых работников.

— Дьявольщина!

Она гневно зыркнула на список и заставила себя обдумать один вариант, который до сих пор старательно игнорировала. Она может продать драгоценности, подаренные Гидеоном.

От одной лишь мысли об этом у нее засосало под ложечкой, и это оказалось достаточным мотивом, чтобы обдумать и принять еще один выбор, который у нее остался.

Она попросит денег у Гидеона.

После недолгих поисков Уиннифред нашла его сидящим за столом в маленьком кабинете рядом с холлом. Он снял утренний сюртук, в котором был за завтраком, и закатал рукава рубашки, обнажив мускулистые руки. Шейный платок сохранил тот простой узел, который она видела раньше, но сейчас шелк свободно висел вокруг шеи, словно Гидеон бессознательно тянул ткань.

Она тихонько постучала в открытую дверь.

— Гидеон! Можно с вами поговорить?

Гидеон оторвал глаза от солидной стопки бумаг. Лоб его был сосредоточенно нахмурен, а волосы взлохмачены.