очень заинтересовало, что в одной и той же семье на свет появились дети как нормального роста, так и карлики. Его стараниями внутри лагеря для них был построен отдельный барак, где их можно было держать под полным контролем, кроме того, он создал им условия для поддержания личной гигиены и хорошего питания, как в качественном, так и в количественном отношении. Менгеле называл это «человеческим зоопарком».
На членах семьи Овиц стали ставить различные эксперименты. Помощники Менгеле брали у них образцы костного мозга, зубов и волос, чтобы обнаружить следы генетических отклонений. Им в уши попеременно заливали то горячую, то холодную воду и выжигали глаза химическими реактивами. Хуже всего пришлось маленькому 18-месячному Шиншону Овицу, родившемуся недоношенным у родителей нормального роста. Менгеле брал у него кровь из вен, расположенных за ушами и на пальцах. Позже Овицы рассказывали, что примерно в это же время двух карликов, не являвшихся членами их семьи, убили и выварили в кипятке, чтобы впоследствии выставить их кости в музее.
По случаю приезда высокопоставленных нацистских чиновников Менгеле попросил Овицов предстать перед ними в обнаженном виде. И снял фильм, который затем преподнес фюреру Адольфу Гитлеру, чтобы тот посмеялся на досуге.
После освобождения из лагеря Аушвиц 27 января 1945 года оставшиеся в живых члены семьи Овиц пешком направились в свою родную румынскую деревню. Путь их занял семь месяцев. Прибыв на место, они увидели, что дом их разграблен. В мае 1949 года они обосновались в Израиле и с успехом возобновили гастроли. Несколько месяцев спустя была опубликована книга «Мы были великанами», повествующая о невероятной одиссее Овицов.
111
Его затошнило. Горечь затопила вкусовые рецепторы, распространилась по нёбу, обожгла горло. Он быстро сделал глоток.
Нускс’ия вновь вставила ему в ноздри длинную трубку с двумя полыми, изогнутыми наконечниками на конце и выдохнула клуб дыма.
Давид ощутил в пальцах покалывание, глаза его закатились, зрачки расширились, затем веки опустились занавесом над миром «здесь и сейчас», он унесся в «туда и тогда».
И вновь его повел вперед голос Нускс’ии:
— 10, 9, 8… когда я произнесу «ноль», ты окажешься в коридоре прошлых жизней… 7, 6, 5, 4… 3, 2, 1… Ноль.
Давид двинулся по проходу, с двух сторон обрамленному деревянными дверьми. Он увидел выгравированные на медных табличках имена. Ему хотелось открыть их, но он знал, что может увидеть мучительные картины своих предыдущих смертей.
Молодой человек двинулся к двери, расположенной в самой глубине коридора, и не без опасения повернул ручку. Он помнил о том вале воды, который поглотил его в прошлый раз. По приказу ведущего его вперед голоса он открыл дверь и упал прямо на веревочный мост, терявшийся в тумане.
— Ты на месте? — спросила Нускс’ия.
Лицо Давида полностью преобразилось. Он понял, что, совершая Ма’джобу в первый раз, был напуган и не воспользовался всеми возможностями этого путешествия. Он расслабился. Он оказался в знакомых краях.
— Чем ты занимаешься?
— Я рядом с
— Что она делает?
— Говорит, что хотела бы работать со мной…
— Продолжай.
— Мне не хочется обсуждать работу, поэтому я говорю с ней о танцах. Она объясняет, что получила образование и танцует лишь для удовольствия. Я спрашиваю, сколько ей лет. Она говорит: двадцать семь. Спрашивает, сколько мне. Я отвечаю: восемьсот двадцать один.
— Восемьсот двадцать один год?
Его глаза за закрытыми веками медленно движутся.
— Перед тем как познакомиться с этой женщиной, ты встречал и других. Может быть, у тебя есть дети? Попытайся вспомнить.
— У меня было много спутниц жизни. Я оставался с ними от трех до семи лет. Но детей было немного, всего двое. Мы жили долго и старались сохранять равновесие. У нас было правило: не допускать роста населения.
— Давай вернемся к тому моменту, когда ты идешь рядом с этой девушкой. Она сказала, что хотела бы работать с тобой, «специалистом по уменьшению размеров людей», которым ты был тогда. Что еще она говорит?
— Проявляет интерес к моим исследованиям. Ей хочется знать, как я уменьшаю растения и животных.
— Мы добрались до главного. Что ты ей отвечаешь?
— Я говорю, что нужно просто набить руку, как в кулинарном искусстве. Потом остается лишь совершенствовать рецепт, пока не получишь желаемое блюдо.
Он, не открывая глаз, улыбнулся.
— А что она сейчас делает?
И опять наступила пауза, когда он умолк, словно глядя на разворачивавшиеся перед его взором картины.
— Обнимает меня. Сначала ее инициатива меня удивляет, потом я сдаюсь.
— И?..
— Она настаивает на том, чтобы пойти ко мне, и мы… занимаемся любовью. Это потрясающе. Плотно прильнув к моему телу, она танцует, как на сцене. Ее бедра совершают совершенно неожиданные движения. Она…
Его перебил голос Нускс’ии:
— Постарайся промотать время вперед до того момента, когда ты будешь работать в лаборатории.
— После первых страстных утех я еще несколько дней оставался в постели, занимаясь с ней любовью. Затем, по ее просьбе, мы пошли в лабораторию.
— Опиши ее.
— Овальное помещение с бежевыми стенами. На полках — подставки с яйцами размером с дыню. Девушка задает мне вопросы. Она называет меня Аш-Коль-Лейн. Это мое имя. В этом мире все названия состоят из трех слогов. Остров — Ха-Мем-Пта, я Аш-Коль-Лейн. Ее я тоже называю по имени.
— И как же ее зовут?
— Инь-Ми-Янь.
Нускс’ия запомнила эти имена.
— Продолжай. Как тебе удается уменьшать эмбрионы?
— Инь-Ми-Янь задает мне тот же самый вопрос. Я отвечаю и говорю, что…
Проходит какое-то время, Давид словно присутствует при диалоге и пытается в него вникнуть.
— Что…
— Что я соединяю яйцеклетки и сперматозоиды маленьких от природы особей.
