себя одной и той же мыслью?

Так или иначе, у меня не было сомнений в том, что я ничем не рискую, если уйду из бизнеса. Я бы не чувствовал себя обязанным давать советы, подсказки и даже заходить в брокерский зал, чтобы морально поддержать своих бойцов. Я бы не стал устраивать тайные встречи с Дэнни или, раз уж на то пошло, с владельцами «Билтмор» и «Монро Паркер». Я бы просто исчез вместе с Надин и Чэндлер, как мне советовал Айк.

Но как бы я ходил по Лонг-Айленду, зная, что бросил свой корабль и всю команду в трудный час? И это не считая того, что мой план насчет Кенни базировался на согласии финансировать Виктора Вонга и помочь ему открыть фирму «Дьюк Секьюритиз». Если бы Виктор узнал, что я больше не имею никакого отношения к фирме «Стрэттон», он бы мигом набросился на Дэнни.

Честно говоря, был единственный способ избежать этого – дать им всем понять, что я все еще заинтересован в «Стрэттон» и поэтому любой наезд на Дэнни будет расценен как наезд на меня самого. Тогда все сохранят лояльность за исключением Виктора, конечно же, но с ним я разберусь отдельно и тогда, когда сочту нужным, но в любом случае задолго до того, как он соберется с достаточными силами, чтобы развязать войну. Испорченного Китайца можно было держать под контролем до тех пор, пока «Билтмор» и «Монро Паркер» хранят лояльность, а Дэнни не пытается расправить собственные крылья.

Разумеется, рано или поздно Дэнни захочет их расправить. Такой вариант развития событий нельзя было не брать в расчет. В конце концов ему, несомненно, захочется управлять фирмой, руководствуясь собственными желаниями и соображениями. Для него будет оскорблением, если я стану держаться за власть дольше, чем нужно. Возможно, мы устно договоримся о некоем переходном периоде на шесть или девять месяцев, в течение которого он будет беспрекословно выполнять мои указания. А потом я постепенно передам ему всю полноту власти над компанией.

Точно так же следовало поступить и с фирмами «Билтмор» и «Монро Паркер». Они тоже будут следовать моим указаниям, но недолго. Потом они будут существовать совершенно самостоятельно. Их лояльность была настолько велика, что они, вероятно, могли бы приносить мне прежний доход, даже если бы я и пальцем не шевельнул. Несомненно, то же самое будет и с Аланом. Его верность, основанная на долгой дружбе, не подвергалась никаким сомнениям. Его партнер Брайан владел лишь сорока девятью процентами акций фирмы «Монро Паркер». Это было моим предварительным условием, когда они обратились ко мне за помощью в создании уставного капитала. Так что в той фирме всем заправлял Алан. А в «Билтморе» большей долей капитала владел Эллиот. Хоть он и не был столь же лоялен, как Алан, все же этого было достаточно для меня.

В любом случае мои авуары были столь велики, что «Стрэттон» представлял собой лишь один аспект моей финансовой деятельности. Кроме того, компании «Стив Мэдден Шуз», «Роланд Фрэнкс и Сорель» и еще с десяток других бизнесов, в которых я имел долю, собирались стать публичными. Конечно, «Доллар Тайм» пока что числилась в убыточных, но худшее все же было позади.

Прервав свои размышления, я сказал Джорджу:

– Давай-ка разворачивайся и поедем назад. Мне нужно вернуться в офис.

Мой гипермолчаливый шофер дважды кивнул, явно ненавидя меня.

Игнорируя его оскорбительное высокомерие, я добавил:

– Когда высадишь меня, далеко не уезжай. Я сегодня обедаю в ресторане «Тенджин». Договорились?

Великий немой снова кивнул, так и не сказав ни слова.

Вот и поди разберись! Этот проклятый малый даже не хочет разговаривать со мной, а я еще волнуюсь за него и думаю, что с ним будет, если «Стрэттон» не станет. Возможно, я сильно ошибался. Возможно, я ничего не был должен тем тысячам людей, чьи средства к существованию зависели от «Стрэттон-Окмонт». Возможно, все они мгновенно отвернутся от меня и пошлют ко всем чертям, когда поймут, что я им уже ничем не помогу. Возможно… возможно… возможно…

Вот ведь ирония судьбы! За всеми этими внутренними размышлениями я упустил одну очень важную вещь – если мне уже не нужно будет думать о том, чтобы не появляться в клиентском зале под кайфом, ничто не помешает мне накачиваться таблетками весь день. Сам того не понимая, я готовил почву для грядущих мрачных времен. Ведь теперь меня могло остановить только одно – мое здравомыслие, которое, впрочем, странным образом внезапно покидало меня, особенно когда дело касалось блондинок и наркотиков.

Всякий раз, когда двери ресторана распахивались и в них появлялась группа брокеров «Стрэттон», три японских мастера суши и полдюжины миниатюрных официанток бросали все свои дела и начинали наперебой выкрикивать высокими голосами приветствия по-японски, церемонно кланяясь гостям.

Повара подбегали к посетителям, чтобы приветствовать их, хватали их за запястья и разглядывали блестящие золотые часы. Потом на ломаном английском принимались задавать вопросы: Сколько часы стоить? Где ты их покупать? Какая машина ты приехать в ресторана? «Феррари»? «Мерседес»? «Порше»? Какая гольф-клуб ходишь? И прочее в том же духе.

Тем временем официантки, одетые в оранжево-розовые кимоно со светло-зелеными поясами и рюкзачками за спиной, гладили тыльной стороной ладошек тонкую итальянскую шерстяную материю сшитых на заказ пиджаков и костюмов от Джильберто, одобрительно кивали и ворковали: О-о- о-о… а-а-а-а… хорошая материя… такая мягкая…

Потом, словно по команде, все одновременно возвращались к прерванным делам. Мастера суши продолжали лепить и заворачивать, резать и раскладывать. Молодым и жаждущим подавались большие чаши саке высшего качества, перед богатыми и голодными ставились огромные деревянные блюда в форме лодки, наполненные неоправданно дорогими суши и сашими.

Чуть только все приходили в себя после столь радушного приема, как дверь ресторана снова открывалась, и все безумие повторялось сначала. Гипервозбужденные сотрудники ресторана кидались на новую группу стрэттонцев, купая их в преувеличенном японском гостеприимстве и сопровождая все действия чистейшим вздором на своем языке.

Добро пожаловать на обед в стиле «Стрэттон»!

На этом крошечном клочке планеты Земля во всем своем великолепии бурлил и волновался параллельный мир. Десятки спортивных автомобилей и длинных лимузинов, припаркованных перед рестораном, перегораживали улицу. Внутри же молодые стрэттонцы продолжали давнюю традицию вести себя как стая неприрученных волков. Из сорока столиков только два были заняты не нашими, а «гражданскими», как мы их называли. Возможно, они случайно забрели в ресторан в поисках места, где можно спокойно и вкусно пообедать. Как бы там ни было, они даже не подозревали о том, какой причудливый жребий им выпал.

По мере продолжения обеда начинали действовать наркотики. Часы едва пробили час пополудни, а некоторые из брокеров уже начинали приходить в состояние наркотического возбуждения. Было нетрудно определить заторчавших – они забрались на столы и заплетающимися языками бессвязно рассказывали в пространство о своих мнимых подвигах. К счастью, в брокерском зале всегда оставались агенты, отвечавшие на телефонные звонки и заполнявшие необходимые бумаги, поэтому пока что никто не сбрасывал с себя одежду и не начинал заниматься сексом прямо под столом или в туалетной комнате.

Я сидел в отдельной кабинке в глубине ресторана, наблюдая, как в обеденном зале разворачивается картина всеобщего безумия, и притворяясь, что слушаю сбивчивую болтовню Кенни «Дуболома» Грина, который нес какой-то вздор насчет своего друга. Виктор Вонг, Испорченный Китаец, кивал своей огромной, как у панды, головой в такт словам Кенни, хотя я был уверен – он тоже знал, что Кенни дебил, и лишь притворялся, что соглашается с ним.

Дуболом тем временем говорил:

– …Та самая причина, по которой ты заработаешь здесь так много денег, Джей Би. Я хочу сказать, Виктор самый смышленый парень из всех, кого я знаю. – Он протянул руку и похлопал Испорченного Китайца по огромной спине. – Не считая тебя, конечно, но это само собой разумеется.