– Точно так, как ты предположил. Их расстреляли при переходе границы с Новой Гвинеей, где фундаменталисты держат свои базы.

– Но у нас, как ты сказал, между сторонами выросли заслоны погранцов? Готовые к тому, чтобы одних не пустить в Грузию, а других не пустить в Россию.

– Вот именно… Только в одностороннем порядке – одних не пустить в Грузию. Относительно вторых не было осуществлено никаких подготовительных мероприятий. И теперь ситуация переходит под наш контроль, поскольку мы лучше других знаем, на что способны наши товарищи. Они, естественно, как люди вольные, будут вести себя вольно. Что они решат, как считаешь? – Басаргин вышел из-за стола, приблизился к окну и, отодвинув шторку, выглянул на улицу.

– Здесь решение однозначно, – сказал Тобако. – Они пойдут в глубину российской территории, чтобы сделать дело до того, как лже-«драконы» доберутся до пограничников. Вернее, до того, как пограничники встретят лже-«драконов»… И, я уверен, они пройдут незамеченными… Проползут…

– Тебе лучше судить о способностях наших товарищей, поскольку ты их знаешь лучше, тем не менее я собираюсь передать подготовленное тобой описание пограничникам, чтобы они невзначай не зацепили наших. Прочих пусть… Пусть бьют… Отсекают… Но наших должны пропустить… Если с ними пойдет много боевиков…

– Много они с собой не возьмут… Категорически откажутся, потому что большой группой не пройти… Возьмут не больше десятка…

– Пусть так. Хочется верить, что к их мнению прислушаются. Но даже этот десяток следует сократить хотя бы на шесть человек. Пусть пропустят с четверкой наших людей четверых боевиков. Вот это я и хочу предложить пограничникам…

– Они нас послушают? Прежде мы активно не контактировали…

– Они послушают полковника Мочилова и генерала Астахова. Именно для этого я пригласил к нам полковника. У него с генералом прямая связь. Иди заваривай Юрию Петровичу чай… Покрепче… Чтоб не спалось…

Басаргин увидел в окно, как во двор въезжает знакомая машина…

– Чай придется тебе заваривать… – Тобако повернулся к компьютеру, подавшему сигнал прибытия почты. – Сообщение из Лиона. Сейчас расшифрую…

– Войдите… – откликнулся генерал Астахов на стук в дверь и отложил трубку сотового телефона, которую держал в руке после разговора с полковником Мочиловым. Только-только успел поговорить без постороннего, не всегда желательного присутствия. Полковник звонил из офиса российского антитеррористического бюро Интерпола и выложил новое предложение Басаргина относительно взаимодействия с пограничниками. Дельное предложение, решил генерал. Мочилов уже разговаривал с пограничниками и просил Владимира Васильевича поговорить с ними по тому же поводу. Но позвонить генералу не дали.

Вошли те же самые два опера местного управления, что появлялись в кабинете уже дважды.

– Разрешите, товарищ генерал…

– Входите… Вы всегда, как мне кажется, работаете парой? Дополняете один другого? – Владимир Васильевич больше привык, чтобы оперативные сотрудники выполняли каждый свою работу. Когда специалист отвечает за самого себя, ему не на кого сваливать неудачи и ошибки, и он больше чувствует ответственность. И спросить по полной программе есть с кого.

– Нет, товарищ генерал. Только в этом деле… Ввиду срочности… Кроме того, у нас у обоих во время расстрела жителей села погибли близкие родственники. Нам хотелось бы найти их убийц как можно быстрее.

Генерал постучал по столу тупым концом карандаша и с осуждением покачал головой.

– А вот это – зря… На месте вашего командования при поручении дела я руководствовался бы иными соображениями, нежели желанием опера отомстить. Эмоции всегда мешают мыслить правильно. Это многократно доказано опытом. Что сейчас у вас?

– Получено два срочных сообщения.

– Докладывайте…

– Иностранные журналисты не оставили в покое окружение Удугова после проведения пресс-конференции. И в одном из интернетовских сайтов появилось сообщение, что фотографии переслал в офис к Удугову один из офицеров «Боевого дракона», участвующий в расстреле мирных жителей. Так заявил человек из близкого окружения Удугова. Имени, к сожалению, названо не было.

– Удугов и его окружение могут говорить многое. И могут откровенно врать, как вам хорошо известно. Я не вполне уверен, что мы в своем расследовании должны опираться на подсовываемые нам факты. Это и есть та эмоциональная необъективность, о которой я только что вам говорил. Советую более тщательно фильтровать факты… – сказал Астахов достаточно жестко.

– Оперативно переслать фотографии имел возможность только шифровальщик «Боевого дракона», – старший из оперов продолжал настаивать на своем.

В дверь постучали.

– Войдите…

Молча вошел капитан Рославлев и встал у стенки, не желая мешать продолжению разговора.

– Вы это почти правильно вычислили. Мог… Мог, но не пересылал, – отрезал генерал. – Мы уже сегодня проверяли такую возможность чуть-чуть раньше, чем вы спохватились, и убедились, что Удугов в очередной раз гонит нам «дезу». Даже деньги, те самые пятьдесят тысяч долларов, которые он сегодня перечислил, переведены на имя человека, который в действительности ни разу в Лондоне не был. Просто кто-то открыл счет по подложным документам. И вернет вскоре деньги Удугову. А вы попались на его удочку и теперь напрасно теряете драгоценное время. Причем вдвоем… Что еще?

– Получено сообщение из того самого села. Там идет бой. Кто-то снова обстреливает село. Снайперы, автоматчики, плюс крупнокалиберный пулемет… Силы атакующих небольшие, примерно соответствуют тому личному составу, что остался в горах под командованием подполковника Клишина. Можно допустить, что это вернулись «драконы», чтобы еще больше запутать следствие.

– Потери есть?

– Не потери, а жертвы… Нам сообщили, что снова есть жертвы среди мирного населения и международной комиссии ПАСЕ. Спецназ МВД, выделенный для охраны следственной бригады, ведет бой. Данных о потерях в личном составе спецназа нет. Словно в них не стреляют умышленно… За своих считают…

– Есть потери… – сказал капитан Рославлев и положил на стол перед генералом только что полученную телеграмму. – Троих человек – дозор, высланный на сопку у села, – порублен саперными лопатками. Еще троих спецназовцы потеряли во время боя на склоне горы рядом с селом.

– Они выяснили, с кем вели бой? – переспросил один из оперов.

– Да, конечно… Бой вели с бандой боевиков.

– В округе не было боевиков, кроме джамаата эмира Сафара, но этот джамаат «драконы» уничтожили накануне. Всех, до последнего человека… – первый опер произнес слова с ожесточением.

– Значит, пришли… – спокойно сказал генерал. – Долго ли дойти из другого района… Там, случайно, не было ваших родственников?

– Дальний… Он недавно у Сафара. Служил радистом… Вообще не приспособленный к войне человек. Думаю, Сафар просто заставил его. Забрал с собой, и все…

– Наверное, это тот человек, которого Клишин взял в плен… – предположил генерал. – Радист-разведчик… Его, кстати, убили не спецназовцы, а боевики…

– Извините, товарищ генерал. У нас нет таких данных. Вы знаете больше, чем мы. Наверное, и о группе Клишина у вас что-то есть? Радист-разведчик был насильно уведен группой Клишина…

– Есть… Нам доставляют интересные сообщения…

– А от кого последнее сообщение? – спросил второй опер, желая перевести скользкий разговор на другую тему.

– От подполковника Клишина… – ответил Рославлев.

Удивились не только оперы, но и генерал.

– Да, подполковник Клишин связался с РОШем по спутниковому телефону и доложил, что, совместно с другим подразделением спецназа ГРУ ведет преследование части банды боевиков, переодетых в форму спецназа ГРУ и носящих нагрудную эмблему с изображением дракона. Тех самых боевиков, что устроили расстрел мирных жителей…

– Хорошие новости, – сказал генерал. – Клишин с Согриным их не отпустят…

– Там же и Согрин со своей группой? – спросил старший опер.

– И не только… – сказал Рославлев. – Там концентрируются достаточные для преследования и для захвата силы… Из места постоянной дислокации отправили два отдельных батальона спецназа ГРУ. Спецназовцы уже в полете. Оцепят участок, и ни один не уйдет… Правда вот время поджимает… Пока долетят…

Едва закрылась дверь за операми, генерал поднял вопросительный взгляд на капитана.

– Что за странный доклад при посторонних лицах?.. На улице при прохожих ты бы вел себя точно так же?..

– Извините, товарищ генерал, – улыбнулся Рославлев. – Я только что из отдела внутренних расследований местного управления. Мы будем работать, координируя свои действия с ними. Там не местные кадры – весь состав из прикомандированных со всей России. Никто из них не имеет в Чечне родственных связей. На ребят можно положиться. Наших оперов необходимо было подхлестнуть для более активных действий. За ними установлено визуальное наблюдение.

– «Утки»?

– Во всяком случае, они, и больше никто другой, имели возможность подложить фотокамеру в ящик с вещами лейтенанта Проклова. Следовательно, они контактировали с боевиками и получили от них если не саму камеру, то хотя бы флеш-карту со снимками с места расстрела. Поменяли флеш-карту в камере и положили камеру в ящик к Проклову как раз перед возвращением «Боевого дракона» в казарму. Я уже поторопил события и без вашего ведома попросил исследовать отпечатки пальцев на флеш-карте. Одновременно отдел внутренних расследований найдет отпечатки наших оперов. Они могут быть и на самой камере. Идентификация уже будет косвенным доказательством их участия в операции на стороне боевиков, но нам нужны, как я понимаю, не столько сами они, сколько их связи. И потому парней следовало подстегнуть, чтобы они начали суетиться. Что я и постарался сделать… И насчет батальонов…

– Что за батальоны ты придумал?

– Они передадут информацию боевикам. На этом их и возьмут…