Текст Испанского договора, безусловно, попал в руки кардинала. К 11 июня он располагал достаточным числом доказательств, чтобы действовать против заговорщиков. Людовик XIII узнал о заговоре в Нарбоне днем позже. Порядком расстроенный этой новостью, он приказал арестовать Сен-Мара, де Ту и Буйона. Что касается Гастона Орлеанского, тому было обещано королевское прощение при условии, что он откроет все, что знает. К 7 июля он признал свое соучастие в заговоре, но всю вину за происшедшее возложил на Сен-Мара. Буйон сумел договориться с королем, согласившись передать Седан под власть Франции.
Главные заговорщики Сен-Мар и де Ту предстали перед специальным судом в Лионе под председательством Сегье. Ришелье внимательно следил за судебным процессом из дома, находящегося неподалеку от здания суда. 12 сентября оба обвиняемых были признаны виновными в государственной измене и приговорены к смертной казни. Кардинал хотел, чтобы Сен-Мара после пыток допросили еще раз, объявив приговор, но судьи избавили его от этого жестокого испытания, после того как он уверил их, что ему больше не в чем сознаться. В тот же день он и де Ту были доставлены в карете на Плас-де-Терро, где при огромном скоплении народа были обезглавлены. Как и в случае с Шале, казнь доверили совершить «любителю». «Господин Главный, — писал Ришелье, — встретил смерть с достоинством и неким притворным презрением к ней, он был высокомерен даже на эшафоте… Господин де Ту встретил смерть с куда меньшим спокойствием, продемонстрировав, однако, глубокую набожность и смирение».
С главными заговорщиками было покончено, но Ришелье не был уверен в отношении к себе короля. Людовик не был столь безгрешен, как ему того хотелось бы. Буйон верил, что Сен-Мар сблизился с ним с согласия короля, в то время как де Ту утверждал, что он вел переговоры с Испанией с одобрения Людовика. Кардиналу были нужны гарантии того, что его положение не подвергнется вновь никакому риску. Угрожая своей отставкой, он добился от короля увольнения четырех его гвардейцев, тесно связанных с Сен-Маром. Король также дал письменное обещание не приближать к себе никого, не принадлежащего к членам совета. Людовик поддержал мнение Ришелье по политическим вопросам: он собирался отвергнуть любой мирный договор, который мог лишить Францию ее завоеваний. Но если внешне король и кардинал находились в добром согласии, то их личные отношения значительно ухудшились в результате «дела Сен-Мара». Последнее письмо Людовика кардиналу неприятно поражает своим ледяным тоном.
4 декабря Ришелье умер. В течение нескольких месяцев, до 14 мая 1643 года, Людовик XIII правил самостоятельно. Он всех удивил, сохранив на прежних должностях сподвижников кардинала и придерживаясь его политики. Однако в отношении к знати проявилось больше милосердия. Так, он разрешил вернуться домой именитым изгнанникам и освободил узников Бастилии. Видные деятели прошлого, герцог де Вандом и граф де Крамель в их числе, вновь появились на политической сцене. Гастон Орлеанский прибыл в Блуа, чтобы занять свое место при дворе. По свидетельству Ларошфуко, двор был полон «всеми, кто подвергся гонениям при кардинале Ришелье». Многих обуревало сильное желание отомстить: эти люди хотели вернуть свое прежнее положение и лишить родственников и друзей Ришелье имущества и должностей. Подмостки для нового всплеска аристократических мятежей были готовы, возникшая шесть лет спустя «Фронда принцев» показала, что успех Ришелье в усмирении грандов был весьма недолговременным. Программа «фрондеров» 1649 года была, в сущности, той же самой, что и заговорщиков 1642 года. И те и другие хотели добиться отставки первого министра короля (в данном случае Мазарини) и заключить мир с Испанией. Но более всего они желали изменить тенденцию последних лет, которая лишала их того, что они рассматривали как свое законное право быть «естественными» советниками короля.
Глава 5
Ришелье и гугеноты
Вначале XVII века Франция стояла перед необходимостью разрешения религиозного вопроса. В стране существовало два вероисповедания: католицизм и протестантизм. Сегодня это не могло бы составить проблему, так как политика и религия обычно считаются отдельными сферами человеческой деятельности. В одну нацию могут входить люди нескольких вероисповеданий, и даже не обязательно христианских. Это было совершенно невероятно во Франции XVII века. Король, вообще говоря, рассматривался своими подданными как наместник Бога на земле. Его коронация, или sacre, являлась религиозной церемонией, во время которой совершался обряд помазания священным елеем. Это давало ему право принимать причастие, в том числе как священнослужителю, и обладание чудесным даром исцеления страждущих. Он носил титул «Христианнейшего короля» и его самой важной обязанностью была защита католического вероисповедания от врагов. Коронационная клятва включала обещание искоренить ересь в королевстве. Все же в начале XVII века среди подданных было немало протестантов, или гугенотов, являвшихся еретиками в глазах Римской католической церкви. Но что самое главное, у них была своя политическая и военная организация внутри государства. Для многих французов, особенно для католического духовенства, это являлось совершенно нетерпимым. Национальное единство было непреложной истиной, их девиз гласил: «Один король, один закон, одна вера», и они страстно желали наступления того времени, когда гугеноты вернутся в лоно католицизма или будут принуждены сделать это. Гугеноты составляли меньшую часть французского народа. Нельзя привести точную цифру, однако подсчитали, что около 1600 года насчитывалось 1,2 миллиона протестантов, что составляло 5–6 процентов от общего состава населения Франции. Их большая часть проживала на юге, в полуокружье от Ла-Рошели на западе до Балансе на востоке. Отдельные значительные общины гугенотов существовали в Нормандии, Орлеане и вокруг Шартра, но не были связаны друг с другом. То же самое можно сказать о гугенотах Иль- де-Франса и Пикардии. Во всех прочих частях страны число приверженцев протестантизма было незначительным.
Хотя существовали целые деревни гугенотов, но протестантизм был гораздо сильнее привязан к городам, нежели к сельской округе. Некоторые города юга были полностью протестантскими (Монтобан, Ла-Рошель, Милло, Кастр, Нерак и Клерак). В других городах (Ниме, Монпелье), где протестанты составляли большинство, они преимущественно принадлежали к верхушке общества. Среди ремесленников, и торговцев существовали различия в вероисповедании, которые не всегда легко объяснить: так, кожевники и суконщики, как правило, — протестанты, в то время как каменщики, торговцы продуктами и вином обыкновенно католики. Многие из гугенотов занимали должности по юридическому и финансовому ведомствам, попросту купив их, что давало им обширные полномочия в королевской администрации тех областей, где они преобладали. Подобно своим католическим «коллегам», чиновники-гугеноты с жадностью приобретали сеньораты, когда им представлялась такая возможность. Около 1600 аристократов и менее знатных лиц (hobereaux) насчитывалось среди гугенотских общин. Несколько человек, некогда входивших в Королевский совет, принадлежали к высшей знати и теперь должны были довольствоваться придворными должностями или важными постами в местной администрации. К ним относились семейства Буйон, Роан, Шатильон, ла Форс и ла Тремуй. Они были владельцами великолепных особняков в Париже и замков в сельской местности. В случае необходимости, они могли выставить собственные армии из числа своих многочисленных арендаторов. Однако масса куда менее знатных дворян, отнюдь не богатых, тем не менее обладала значительным влиянием в церковной общине, муниципалитете и провинциальном совете.
Зачастую они были ветеранами религиозных войн, но их убеждения не всегда были непоколебимыми. Кое-кого из них склонили к перемене веры ради материальных благ, связанных со службой короне.
Иногда утверждают, что Нантский эдикт, изданный королем Генрихом IV в 1598 году[51], разрешил религиозный вопрос во Франции, гарантировав терпимость в отношении гугенотов. На деле же проблема оставалась не разрешенной как минимум до отмены эдикта Людовиком XIV в 1685 году. Он состоял из четырех отдельных документов (девяноста двух общих статей, пятидесяти шести секретных статей и двух королевских гарантий) и его цель была в том, чтобы дать подданным короля
