побежал вслед за своим жутким гостем. Найти его не составило большого труда — стоило лишь идти по следам чудовища.
Кьерг нашел монстра в туалете — единственной рукой тот отрывал от себя небольшие куски и смывал в унитаз. Зажав ладонью рот, алхимик быстро вернулся в коридор и спустился в лабораторию.
Весь следующий день он провел в вычислениях — как и предполагал ученый, заказ от такого клиента по определению не мог быть простым. Сложность оказалась в том, что запуганный лекарь при выведении формулы допустил несколько неточностей, и клиент нанял Кьерга для устранения именно этих существенных мелочей. Сконцентрировавшись, молодой человек погрузился в работу.
Поставленная перед алхимиком задача захватила его настолько, что жуткий посланник Насмешника просто вылетел из головы Кьерга. Вернуться к реальности ученого заставил отвратительный сладковатый запах гниющей плоти. Вычищать ванную комнату самому Кьергу очень не хотелось, а потому он просто вызвал специалистов по утилизации, а сам даже не поднялся из лаборатории, перечислив необходимую сумму со своего банковского счета с помощью глобальной информационной сети.
Дни тянулись вялой вереницей: за судьботой — вошькрысенье, за вошькрысеньем — кромеденег, за гниюлем — гавгуст… До определенного момента все проходило гладко, однако, как только дело дошло до создания опытного образца лекарства, изыскания Кьерга зашли в тупик. Все подопытные крысы рано или поздно дохли. Чего-то не хватало, а чего именно, алхимик никак не мог определить. Самое неприятное, что он даже не мог понять, в каком направлении должны двигаться его мысли, чтобы определить и решить проблему. Периодические визиты посланцев Насмешника также выводили ученого из равновесия: то в окна стучался и скалился сотканный из летучих мышей череп, то в гости к молодому человеку блестящим шевелящимся клубком заползали змеи, своими телами вырисовывая на полу лаборатории гротескные и ужасные картины. Долгое время чародей не вламывался в сны Кьерга, что оставалось единственным утешением недавнего выпускника Университета Ликсена — столицы магического искусства.
Однако когда алхимик увидел волшебника, переступающего через порог его лаборатории, Кьерг совершенно четко осознал, что все, происходящее вокруг, — всего лишь сон. Еще до того, как одна из масок начала мерзко хихикать, молодой человек успел подумать, что неплохо было бы, если б весь этот заказ оказался не более чем кошмарным сном…
Пользуясь тем, что поводок был достаточно длинным, чтобы пройтись практически по всей лаборатории, голова на паучьих лапках умчалась в угол, где, хищно скалясь и урча, принялась кусать за нос пылившееся там чучело крокодила. Чучело недовольно похрустывало на зубах жутковатого домашнего любимца Насмешника.
На руках чародей баюкал небольшой сверток розовых кружев. Видимо, племянницу.
— Вот, решил показать тебе эту маленькую прелесть, ради которой положено столько наших трудов, — волшебник откинул кружева с личика и слегка наклонил свою драгоценную ношу таким образом, чтобы Кьерг могу увидеть, что покоится у него на руках. Юноша вначале наклонился, чтобы лучше разглядеть ребенка, а потом резко отшатнулся.
— Это еще что за издевательство?! — голос его был полон гнева. Простынка и розовые кружавчики упали к ногам чародея, и Насмешник театральным жестом представил алхимику старую пластмассовую куклу без ноги и с вывернутой рукой, левого глаза у игрушки также не было, и из отверстия то и дело пыталась выбраться сороконожка. Волшебник без тени брезгливости постоянно возвращал извивающееся насекомое на место.
— О чем ты говоришь? — удивился маг, поглаживая куклу-инвалида по шелушащейся краске «волос».
— Какая это, к демонам, племянница?! У вас на руках просто пластиковый уродец! И к чему вы решили разыграть этот фарс?! — возмущению Кьерга не было предела.
— Фарс?! — зашипел Насмешник. Чародей взял юношу за плечи, а маска оказалась настолько близко, что алхимик кожей ощущал дыхание мага. Кукла беспомощно покатилась по полу. — А ты в курсе, сколько времени прошло? Сколько ты уже сидишь в своей скорлупе и не выбираешься на свет? А все это время моя-бедная девочка мучается и страдает…
— Я… — Кьерг хотел было отстраниться, нечаянно задел маску, и та слетела с лица Насмешника. Под личиной трагедии скрывался гладкий, чуть желтоватый человеческий череп, кое-как облепленный мышцами. Между скалящимися зубами скользнул растрескавшийся и кровоточащий мясистый язык, из пустой глазницы свешивалась, извиваясь, толстая сороконожка…
Отпрянув, молодой человек понял, что его со всех сторон обдувает сильный ветер. Оглядевшись, Кьерг осознал, что обстановка вокруг него кардинальным образом изменилась, и теперь он находится не в своей комфортабельной лаборатории, а на крыше какого-то высотного здания. На самом краю. Стоит сделать один шаг, и…
— Один шаг — и ты в аду, — пророкотал Насмешник. Указательный палец больно ткнулся в грудь. — Запомни: у тебя
Небольшой толчок, и алхимик полетел вниз…
Он очнулся в лаборатории. Левое предплечье было перетянуто жгутом, на столе лежал шприц, вскрытая колба и мятый листок бумаги. Очень надеясь ошибиться, объятый тихим ужасом, Кьерг понюхал колбу. Да, к сожалению, сомнений быть не может — он сам придумал этот препарат и закупорил вот в этой самой колбе, которая сейчас так небрежно валяется на столе… Трясущимися руками ученый развернул оставленную для него записку. Несмотря на скачущие по бумаге буквы, алхимик узнал этот почерк — записка была нацарапана его собственной рукой.
Совершенно опустошенный Кьерг попытался расслабиться и привести мысли в порядок, но получалось это с огромным трудом и с переменным успехом. Вначале его мысли метались от собственного неизбежного сумасшествия и послания Насмешника, написанного им самим, к бесплодным попыткам как-то из этого безвыходного положения выкарабкаться. Затем пришли апатия и опустошение. Ощущение было таким, будто сознание Кьерга укутали в вакуум, лишив всех без исключения чувств, — этакая своеобразная сенсорная депривация. Он просто сидел и гипнотизировал стену напротив. Сколько времени это продолжалось, алхимик не мог даже предположить — ему это было неинтересно.
После этой вечности бездействия наступила очередь непреодолимого желания во что бы то ни стало разобраться с лекарством для девочки. Кьерг рассудил, что, если самому ему ничего уже не поможет, шанс спасти ребенка у него еще сохранился.
Следующие пять дней юноша провел в получивших новый виток исследованиях. Все это время Кьерг спал не более двух часов в сутки: тратить время на сон было жалко почти до слез. В разработке препарата он продвинулся очень далеко: ощущение было такое, будто прорвало плотину, и идеи рвались из ученого потоком настолько быстрым, что он едва успевал все записывать и сохранять на кристаллах памяти. Двери восприятия были распахнуты настежь, и единственной проблемой было осознание того, что в конце концов эти двери просто-напросто сорвет с петель…
Когда лекарство было готово, прошло тестирование с помощью компьютерного моделирования и первичные испытания на крысах, Кьерг бросил колбу с опытным образцом в рюкзак и решил немного передохнуть. Чувства удовлетворенности не было — была жуткая усталость да несколько галлюцинаций, мешавших уснуть, но с которыми в итоге удалось справиться.
Из сна его выдернул стук в дверь. Не совсем понимая происходящее вокруг, алхимик побрел по коридору. Без происшествий добравшись до входной Двери, он уже протянул было руку к ручке, когда с той стороны вновь забарабанили. Скривившись, но даже не подумав поинтересоваться, кто там, за дверью, Кьерг отпер замок и потянул за рукоять. За порогом во всей своей красе стоял Насмешник. Без маски. С куклой на руках.
Едва дверь открылась, чародей вперил взгляд в юношу и одним резким движением оторвал кукле голову. Ученый поморщился.
— Как раз хотел к вам идти, — язык заплетался, и слова давались с трудом. — Проходите. Я сейчас принесу рюкзак…
Насмешник жестом остановил его.
— Она умерла.
