В некоторых местах красный керамит его доспехов потрескался и был иссечен по краям. Имперские символы, которые когда-то на них красовались, сменила восьмиконечная звезда, обозначающая те силы, которым принадлежала истинная верность Черного Сердца. Остатки кожи на лице тирана были болезненно- серого оттенка. Он выглядел не лучше трупа. Красный аугментический глаз злобно горел. Второй, настоящий, глаз был таким молочно-белым, что капитану казалось, будто Черное Сердце им ничего не видел. И все же внутри его виднелась бездна глубокого безумия.
— Не нужно лишних слов, — ответил Аррун, его голос рычанием донесся из ротовой решетки шлема и показался таким же искусственным, как и у Черного Сердца. — Не нужно лишних слов, раз тебе больше нечего сказать, что я хотел бы услышать.
— Как пожелаешь, капитан, — раздался влажный, гулкий рокот, и Аррун с зарождающимся отвращением понял, что Черное Сердце смеется. Этот звук уничтожил остатки самообладания капитана и выпустил с трудом сдерживаемую ярость.
Он ненавидел этого предателя. Он ненавидел все, кем тот был, все, что он собой воплощал. Он ненавидел Черное Сердце за погибших братьев, но больше всего он ненавидел тот факт, что сам тиран Бадаба имел дерзость до сих пор оставаться в живых.
Казалось, предупреждение Интея прозвучало целую вечность назад, оно осталось не услышанным, и теперь Арруна преисполняло единственное желание: отомстить Гурону за все ужасные деяния, которые сотворил этот зверь.
Аррун громогласно прокричал девиз роты и ринулся на тирана, готовый содрать когтями оставшуюся плоть с костей ублюдка.
У Коррелана хватало собственных проблем. Его безумный бросок к зарядам, установленным вокруг завода, остановила внезапно появившаяся толпа сектантов. Он без особых усилий перебил их, обрезая нити жизней с каждым взмахом боевого ножа. Технодесантник двигался с огромной скоростью, но к нужному месту все равно прибыл с немалым опозданием.
Двое мотоциклистов из отделения «Малахит» уже ждали его, воины, услышав спешно отданные распоряжения, с помощью штурмовых отделений изолировали заряды. Их было не меньше двенадцати, закрепленных на башне и баках, они вызовут взрыв достаточной мощи, который полностью сровняет завод с землей. Бомбы соединялись цепочкой, но у Коррелана уйдет пара минут, чтобы определить главный заряд. Если ему удастся обезвредить устройство, он отключит ловушку.
Технодесантнику, который славился скверным характером, нисколько не помогало то, что Давикс буквально засыпал его вопросами по воксу. В конце он не выдержал и сорвал с головы шлем, отключив вокс, чтобы полностью сосредоточиться на проблеме. Он провел рукой по коротким волосам и уставился на бомбу, отчаянно пытаясь представить себе, какие запрещенные модификации внесли в ее священный дизайн.
Со стороны двери новая волна культистов донесла крики и грохот оружия, боевые братья Коррелана заняли оборону, присев на колени и создав плотную огневую завесу. Рабы были обычными людьми и не могли устоять против метких очередей из смертоносных болтеров, последовательно рвавших их на куски. Культисты гибли десятками, заваливая окровавленными телами площадку перед генерариумом.
Технодесантник сосредоточился на священном устройстве. В уме он отфильтровывал звуки боя и крики умирающих снаружи сектантов. Сконцентрировавшись, Коррелан быстро оценил ситуацию. Пока заряды не были активированы. Насколько он мог судить, только это и играло в их пользу.
— Если у того, кто сделал эти устройства для Красных Корсаров, есть хоть чуточку мозгов, то просто отсоединить я их не смогу. У них почти наверняка есть предохранители, — обратился он скорее к самому себе, чем к двум воинам, которые оборонялись у входа.
Коррелан достал омни-инструмент из бронированного предплечья, и из подвески выдвинулись еще два механодендрита. Точность управления техникой лишь отдаленно отражала уровень концентрации технодесантника. Металлические щупальца двигались с проворностью пальцев, пока он осторожно манипулировал ими.
— Я собираюсь подсоединиться к заряду, — прошептал Коррелан космическим десантникам, стоящим на коленях позади. — Есть небольшая вероятность, что я нечаянно активирую его. Понятия не имею, когда он детонирует. Может быть, через несколько минут, а может, и секунд. Узнаем в тот момент, когда нас встретят предки у Трона.
Скорее почувствовав, чем увидев реакцию на свои слова, Коррелан впервые за долгое время оглянулся и хмыкнул.
— Шучу, — сказал он. — Мне знаком этот тип зарядов. Я вполне уверен, что легко деактивирую их.
— Ваша попытка пошутить в лучшем случае несвоевременна, а в худшем — неуместна, технодесантник, — в голосе Авиака совершенно не слышалось веселья.
— Возможно. Но это помогает мне сосредоточиться. И за это вы должны быть вечно благодарны. — Коррелан пожал плечами и вернулся к работе.
Один из извивающихся механодендритов вошел в небольшую выемку под лицевой панелью устройства. Раздался щелчок. Коррелан выдохнул, не осознавая, что до этого времени он не дышал, неотрывно всматриваясь в рунический дисплей на бомбе. Ничего не изменилось, что было хорошим знаком.
— Начинаю деактивацию, — сказал он, больше для своих спутников, хотели они того или нет. Технодесантник осторожно повернул внутренние механизмы устройства почти на сантиметр вправо. Помимо воли он почувствовал тревогу. Но воин вспомнил слова Арруна о чуде, которое ему удалось сотворить из Волькера Страуба, и все тревоги исчезли, сменившись уверенностью в себе.
Раздался еще один щелчок. Наконец технодесантник выдохнул и широко улыбнулся. Он не ошибся в своем предположении. Коррелан знал устройство механизма, знал, как оно работает, а также то, что на его деактивацию потребуется всего пара минут. Почувствовав облегчение, он опять включил вокс-бусину в ухе.
— Капитан Давикс, ситуация под контролем.
Если отсутствие связи и разозлило Давикса, то он не подал виду. Вместо этого ответил обычным, спокойным голосом:
— Превосходно. Как быстро вы сможете эвакуироваться?
Коррелан призадумался.
— Я бы сказал пятнадцать минут. — Внезапно его внимание привлекла передняя панель устройства. На ней замигала красная руна. Она зловеще мерцала, и Коррелан прикрыл ее пальцем. Все веселье тут же испарилось, словно из воина выдернули шнур. Он сглотнул. — Или больше.
Адептус Астартес молча и безжалостно сражались друг против друга. Чистая, незамутненная ярость делала Дэриса Арруна куда более стойким противником, чем ожидал Черное Сердце. Магистр Красных Корсаров был застигнут врасплох тактикой боя своего противника. Несмотря на злость, которая управляла им, Аррун держал себя в руках, что само по себе делало его непредсказуемым.
На предателя сыпались синие молнии из когтей Арруна, которым вторил рев раскаленного пламени, вырывающегося из ладони тирана. Острые как бритва когти Арруна то и дело сталкивались с силовым когтем Черного Сердца, звон металла громогласно разносился по склону холма. Гурон ударил боевым топором, который сжимал в левой руке. Он вонзился в левое плечо капитана, и пока огромный воин пытался выдернуть его, Аррун развернулся, и когти понеслись к лицу тирана. Оружие на правом кулаке Арруна кончиками задело висок Черного Сердца, и Серебряный Череп резко рванул когтями вниз, оставив на лице противника четыре кровавые полосы. Если бы ему удалось вонзить их глубже, то он сорвал бы тирану кожу с черепа.
Хлынула кровь, которая, впрочем, через пару секунд свернулась. Густая красная влага Адептус Астартес резко контрастировала с сероватым оттенком его трупной кожи. Ее вид напомнил Арруну, с кем он сражается, напомнил ему, что некогда тиран был великим воином, служившим Империуму. Хорошо, когда тебя помнят. Мысль о столь низменном предательстве заставила капитана сражаться дальше, придав новых сил.
