Несколько секунд они насторожённо прислушивались к удаляющемуся свисту и посмотрели друг на друга.

— Пошли! — твёрдо сказал Добрыня.

— Пошли! — в один голос так же твёрдо ответили Илья и Алёша.

Три богатыря двинулись в трудный путь.

Потрясённый гибелью своего корабля, Скорпиномо не сразу пришёл в себя. Забава видела, как мгновенно побелела красная физиономия торри и как конвульсивно задёргались его бакенбарды. Обезумевшими, неподвижными глазами наблюдал он за удаляющейся ракетой с черным треугольником. Недавно стремительная, она летела теперь совсем медленно, оставляя в воздухе дымный след. Через полминуты ракета скрылась за чертой дальних скал.

— Горено! — будто вздох вырвался крик из груди синота.

— Да, великий Скорпиномо, — хладнокровно ответил другой синот своим скрипучим голосом.

— Надень на пленников наручники!

Горено выполнил это приказание с нечеловеческой быстротой. И сила у него была нечеловеческая: сопротивляться ему было бесполезно. Его руки, казалось, были налиты железом. Наручники щёлкнули, и Забава только слабо застонала.

— Стереги пленников, Горено!

— Я буду зорко стеречь пленников, великий Скорпиномо.

Торри сделал шаг к обрыву и прыгнул в пропасть. За его спиной веером распахнулись крылья. Он летел к обломкам ракеты, быстро удаляясь, и скоро стал похож на летучую мышь.

Волшебник повернул лицо к Горено.

— Послушайте, уважаемый… или как там вас надо называть?

Горено молчал, его неприятные стекловидные глаза без всякого выражения уставились на голубую шкатулку.

— Горено, — сказал старик, — я обращаюсь к вам.

— Я вас слушаю, — однотонно проскрипел синот, услышав из шкатулки своё имя.

— Вы действительно… будете стеречь нас?

— Да, я буду стеречь вас.

— Но зачем мы вам?

— Я не знаю, зачем вы мне.

— Гм… Вы нас ненавидите?

— Нет, вы мне безразличны.

— Гм… и мы должны стоять на одном месте?

— Да, вы должны стоять на одном месте.

— Но для чего?

— Так приказал великий Скорпиномо.

Горено отвечал медленно, словно подыскивая нужные слова. Его губы такого же землистого цвета, как и все лицо, едва приоткрывались, пропуская скрипящие звуки. Он был отталкивающе некрасив.

— Клянусь бородой, мы не представляем для вас никакого интереса, Горено!

— Так приказал великий Скорпиномо, — безжизненно повторил Горено.

— А если мы захотим уйти?

— Если вы захотите уйти, я убью вас.

— Он действительно это сделает, — сказала Флер и отвернулась от Горено. — Оставьте его в покое, дорогой земляк…

— Но, Горено, — сказала Забава, — ведь ваша ракета погибла. Вы сами теперь не в лучшем положении, чем мы.

— Меня не интересует, в каком я положении.

— Вам самому угрожает смерть от угловатых!

— Я не боюсь смерти.

— Разве вы не любите жизнь?

— Нет, я не люблю жизнь.

— А что же вы любите?

— Я ничего не люблю.

— Да у вас есть сердце или нет?

— У меня нет сердца.

— Вы не человек! Вы — чудовище!

— Я не человек и не чудовище.

— А кто же вы, Горено?

— Я механизм, такой же, как и ваша говорящая шкатулка.

— Робот! — вскрикнул Волшебник. — Я уже давно подозревал это. Совершенно великолепный экземпляр человекообразной машины! О, как бы я хотел порыться в ваших внутренностях, Горено!

— Если вы прикоснётесь ко мне, я убью вас.

— Нет уж, будьте вы неладны со своими внутренностями!.. А скажите, Горено, много ли таких механизмов прилетело в вашей ракете на Утреннюю Звезду?

— На эту планету прилетели только механизмы, не считая великого Скорпиномо, который управляет нами.

— Гм… и все, кроме вас и Скорпиномо, погибли… А почему, собственно, Скорпиномо не взял с собой людей?

— Великий Скорпиномо не взял с собой людей, потому что не доверяет им.

— Вот как! Плохи дела у Скорпиномо, если он не доверяет людям даже своей планеты.

Робот молчал. Он неподвижно смотрел вперёд: над противоположными скалами котловины вновь показалась ракета угловатых. По-видимому, она сделала разворот и теперь возвращалась обратно.

— Угловатые хотят сделать посадку, в этой же котловине, — сказала Флер.

Она уже была совсем спокойной и стояла, подняв к карману на груди скованные руки. Забава заметила, что она беспрерывно шевелит пальцами, сжимая карман с радиоаппаратом.

— Так и есть, — продолжала Флер. — Скорпиномо торопится обратно… Ага, злодей, кажется, повредил свои крылья!

Скорпиномо действительно летел очень странно, какими-то короткими рывками. Одно его крыло то и дело падало и опять выравнивалось.

Робот вдруг задвигался на месте, беспокойно оглянулся.

— Я чувствую непонятные радиоволны, — быстро заговорил он, поднимая землистую руку к продолговатому головному убору. — Я чувствую радиоволны, я чувствую радиоволны… — повторял он снова и снова. — Что это значит? Где работает радиоаппарат?

Задыхающийся Скорпиномо подлетел к скале и прыгнул с воздуха на камни. Крыло болталось за его спиной, словно у подбитого птерозавра.

— Все погибло… Все мертво… — бормотал он, ни к кому не обращаясь, и, тряхнув плечами, сбросил крылья.

Они упали на скалу с лёгким шелестом.

— Великий Скорпиномо, где-то здесь работает радиоаппарат, — бесстрастно доложил робот.

Скорпиномо пропустил его слова мимо ушей. Он смотрел, как ракета с черным треугольником плавно подняла нос к небу и начала плавно опускаться на планету. Свистящий поток огня и дыма вонзился в котловину, и через несколько секунд волна пыли и горячего воздуха пронеслась над скалой.

Забава зажмурилась.

Когда она открыла глаза, все стихло, и ракета уже стояла на хвосте, обратив к облакам свой острый конус.