Файлов было такое множество, что не то чтобы прочитать, даже ознакомиться с содержанием большинства из них было почти невозможно. Тут были отчеты, документы, свидетельства очевидцев, компьютерная съемка из космоса, случайно сделанные фотографии и даже рисунки по рассказам тех, кто видел пришельцев. Полная документация общества уфологов, собранная за несколько десятилетий.

– Ты видел? Инопланетный заговор! – прошептала Катя, пробегая список директорий.

– Ага! Совсем свежая директория! – сказал Федор.

– В каком смысле свежая?

– В смысле недавно созданная. Видишь дату? Она была записана на диск всего неделю назад!

Подогнав курсор к директории «ИНОПЛАНЕТНЫЙ ЗАГОВОР», Макаров зашел в нее. В отличие от других переполненных директорий, где файлы толпились, как сельди в бочке, здесь был только один сравнительно небольшой по объему файл.

Федор сам не знал отчего, но его вдруг охватило предчувствие того, что они стоят на пороге разгадки.

– Заглянем? – предложил он.

Катя кивнула. Макаров включил просмотр и начал читать:

«Доклад профессора К. И. Слощея на экстренном конгрессе уфологов».

– Профессор Слощей! Это тот самый, с заиндевевшими усами, которого мы видели в машине! – прерываясь, заметил Федор.

– Стоп машина! Задний ход! – воскликнула Катя.

– В каком смысле «стоп»?

– Взгляни на число, вот тут наверху! Конгресс должен был состояться завтра! Значит, доклад еще не был прочитан! Мы читаем его первыми, после профессора, конечно…

Макаров серьезно посмотрел на девочку.

– Значит, инопланетяне заморозили профессора прежде, чем он прочитал доклад! А это означает…

– Что означает?

– …что все, что в этом докладе, – чистейшая правда. И что, возможно, профессор Слощей для того и собрал экстренный конгресс, чтобы сообщить на нем нечто важное.

Собираясь продолжить чтение, Федор приник к монитору, но раздавшийся звонок в дверь отвлек его и заставил встрепенуться. Одноклассники уставились друг на друга.

– Кто это? – испуганно спросила Катя. – Уже три часа ночи!

– Откуда я знаю, кто? К тебе же звонят, не ко мне, – ответил Макаров.

Туркина задумалась. Странная нерешительность охватила ее. Она даже не могла встать, чтобы подойти к двери. Федор тоже почувствовал, как на лице у него капельками выступает пот. Его вдруг охватила уверенность, что это милиция прочесывает все ближайшие дома. Возможно, кто-то видел из окна, как он бежал, и, заподозрив, что дело тут неладно, донес.

Пока Макаров пребывал в нерешительности, звонок в дверь повторился. Теперь он был намного настойчивее. Ощущалось, что тот, кто стоит на площадке, не уйдет и будет трезвонить до победного конца. «Дзззз! Дзззз!» – надрывался звонок.

– Надо идти, а то бабушка проснется! – сказала Катя.

– Надо так надо! Давай я сам посмотрю!

Решившись, Федор вышел в коридор и приник к глазку. Туркина мялась у него за спиной. На площадке было темно, и почти ничего нельзя было разглядеть.

– Кто там? – нерешительно окликнул Федор.

– Кто-кто! Дед Пихто! – ворчливо отозвались на темной площадке.

– Мы таких не знаем.

– Еще как знаете! – хмыкнул голос и пояснил: – Да Пузиков я, Пузиков!

Испытав облегчение, Федор открыл дверь. Это и в самом деле был Пузиков, заспанный и хмурый. В руках у Пузикова был большой чемодан, пустой, судя по той легкости, с которой он его тащил. Борька деловито протиснулся в коридор, сунул свой чемодан в угол и, не развязывая шнурков, стал стягивать ботинки.

– Двинь тазом, хмырь! Чего навис? – буркнул он, отпихивая Макарова. – Мало мне того, что собаки пристают, а тут еще вы на дороге торчите.

– Собаки пристают? К кому?

– К кому, к кому… Ко мне. Делают носами шмырьк-шмырьк и воют как полоумные. Что я им, оборотень, что ли? – забормотал толстяк.

– Ты что здесь делаешь, Пузиков? До утра не мог подождать? – подозрительно спросила Катя.

Борька, ввалившийся в квартиру посреди ночи, не внушал ей доверия.

– А может, я соскучился по тебе, Туркина-Буркина? И вообще, что-то я не слышу радости в твоем голосе. Вы мне, между прочим, спасибо должны сказать.

Катя и Федор недоумевающе переглянулись. Пузиков вел себя уж очень нагло. Даже как бы намеренно нагло. С каким-то затаенным намеком. С какой это стати они должны его благодарить? За какие такие пузиковские заслуги перед человечеством?

– За что тебе спасибо?

– А за это… за бескорыстие. Мне только и делов было, что трубку снять. А вознаграждение за вас не хухры-мухры – двадцать тысяч баксов.

– Откуда ты знаешь, что двадцать тысяч?

Пузиков ухмыльнулся:

– Я узнавал. Позвонил, намекнул, что мне кое-что известно, и через платок спросил про вознаграждение. Ну, мне и ответили, а потом сразу стали вынюхивать, что да как. Между прочим, сам Голопуп у телефона был. Орал на меня. А я – раз! – трубочку и повесил! Пускай, думаю, позлится, авось вознаграждение повысит.

– Но ведь твой звонок могли засечь!

Борька снова ухмыльнулся, видимо, очень довольный собственной смекалкой:

– Пускай хоть тысячу раз засекают. Я же не из дома звонил. Через платок разговаривал, а потом тем же платочком автомат протер и смылся. Спорю на сто баксов, начальник милиции чуть от злости не лопнул – так ему хотелось до меня добраться.

Пузиков ввалился в комнату и, не обращая внимания на включенный компьютер, плюхнулся на диван.