– Я сойду с ума! – сказал Полосков. – Сначала было сегодня-утро, потом была вчера-ночь, и вы брали ананасы, которые еще нельзя было брать, потому что их потом можно будет брать…

– А у нас осталось в жизни так мало радостей, – сказал зеленый человечек, не слушая Полоскова. – И мы никогда раньше не пробовали ананасов. Я, например, теперь буду каждый день отправляться во вчерашний день, чтобы съесть ананас, который я съел вчера…

Мы некоторое время молчали, переваривали новости. Потом шешинериец вздохнул и сказал:

– Не могу больше. Я пошел в прошлое доедать ваш ананас.

– Стойте, – остановил я его, – у меня к вам деловой вопрос.

– Лучше и не спрашивайте, – сказал зеленый человечек. – Я же знаю, о чем вы спросите.

– Ах, да, – сказал я.

– Вы спросите о звере по имени склисс, из-за которого вы сюда прилетели.

– Конечно.

– Мы можем вам привести сто склиссов, но ведь вы откажетесь от них. Вот смотрите, один лежит за углом. Вы сейчас разведете руками и скажете: «Это же самая обыкновенная корова!»

Мы заглянули за угол. Там лежала корова.

Я развел руками и сказал:

– Это же самая обыкновенная корова!

– Вот видите.

Тут зеленый человечек попрощался с нами и ушел, вернее, исчез, потому что все жители этой планеты имели странное обыкновение растворяться в воздухе. И он не видел того, что случилось потом, и все его умение глядеть в будущее и прошлое не помогло. Потому что мы взяли эту корову, привезли ее в Московский зоопарк, и она до сих пор там – один из самых популярных экспонатов.

Как только наш зеленый проводник исчез, корова потянулась, медленно поднялась на ноги и развернула длинные перепончатые крылья, которые до того были обмотаны вокруг ее живота. Корова вздохнула, поглядела на нас большими печальными глазами, потрясла крыльями, смахивая с них пыль, оттолкнулась стоптанными копытами и перелетела через улицу. Летела она как корова – плохо и неумело, но ведь все-таки летела!

И тогда я спросил неожиданно появившегося рядом зеленого мальчишку:

– Это чья корова?

– Склисс? – спросил мальчишка.

– Ну да, чей это склисс?

– Да ничей, – сказал мальчишка. – Кому склиссы нужны? Их пасти совершенно невозможно – разлетаются. Так что вы берите, не жалко.

И мы отправились к «Пегасу», гоня перед собой склисса хворостиной. Склисс иногда взлетал в воздух, но быстро уставал и переходил на ленивую трусцу.

Потом к нам привязался еще один склисс, но мы его с собой брать не стали – и одного прокормить не так легко. Склисс долго обиженно мычал и махал хвостом.

Алиса вернулась вскоре после нас, ей стало скучно с шешинерийцами. Да и они о ней быстро забыли – разлетелись кто в прошлое, а кто и в недалекое будущее.

– Ну, теперь, – сказал Полосков, когда мы поднялись с планеты, на которой потеряли весь наш запас ананасов, – прямым ходом в систему Медузы. Никто не возражает?

Никто не возражал. Я хотел было возразить, но Алиса так на меня посмотрела, что я сказал:

– В полете кораблем распоряжается капитан. Как скажет Полосков, так и будет.

– Тогда нигде больше не будем задерживаться, – сказал Полосков.

Но через два дня нам пришлось задержаться и изменить курс.

Корабельная рация «Пегаса» приняла сигнал бедствия SOS.

– Откуда он? – спросил я Полоскова.

– Сейчас все узнаем, – сказал наш капитан, склоняясь над приемником.

Я уселся в свободное кресло на мостике, решил воспользоваться минутой, отдохнуть. Я с утра устал. У индикатора болел живот, и он менял цвета, как светофор на оживленном перекрестке. Паук-ткач- троглодит за недостатком сырья добрался до сонного снука в соседней клетке и состриг с него всю длинную шерсть, так что я снука и не узнал. Снук в результате простудился и кашлял на весь трюм. Пришлось сооружать изолятор. Говорун всю ночь бормотал на непонятном языке, охрип и скрипел как несмазанная телега. Пришлось его отпаивать горячим молоком с содой. Кустики перессорились ночью из-за сливовых косточек и самому маленькому обломали сучья. Алмазная черепашка прорезала острыми гранями панциря дыру в двери, ведущей в машинное отделение, и пришлось снова запереть ее в сейф.

Я устал, но знал, что так всегда бывает, когда везешь коллекцию редких зверей. Все эти болезни, неприятности, драки и конфликты ничто по сравнению с кормежкой. Правда, мне помогала Алиса, но она проспала, и утреннюю кормежку мне пришлось взять на себя.

Хорошо еще, что зверей пока было не очень много и в большинстве они могли дышать земным воздухом. Только под стеклянный ящик с бежевыми жуками пришлось подставить печку, потому что жуки привыкли жить в вулканах…

– Все ясно, – услышал я голос Полоскова.

О чем он? Ах да, я задумался и совсем забыл – ведь мы получили сигнал бедствия.

– Сигнал идет с планеты Шелезяка. Что же у них могло приключиться?

Полосков открыл последний том справочника планет и прочел вслух:

– «Планета Шелезяка. Открыта фиксианской экспедицией. Населена металлической культурой весьма низкого уровня. Есть предположение, что жители планеты – потомки роботов, спасшихся с неизвестного космического корабля. Отличаются прямодушием и гостеприимством. Однако очень капризны и обидчивы. Полезных ископаемых на планете нет. Воды тоже нет. Атмосферы нет. Ничего на планете нет. Если что и было, роботы все истратили и живут в бедности». Да, – сказал Полосков, – не очень интересная планета. Но что же у них случилось?

– SOS, – продолжал твердить радиоприемник. – У нас эпидемия. Просьба помочь.

– Придется свернуть с пути, – вздохнул Полосков. – Нельзя же оставлять в беде разумные существа.

И мы повернули к планете Шелезяка. Только когда мы увидели из космоса серый, лишенный воздуха, гор и океанов шар планеты, Полосков наконец смог вызвать тамошнего диспетчера.

– Что у вас произошло? – спросил он. – Какую помощь мы можем вам оказать?

– У нас эпидемия… – проскрипел голос в динамике. – Мы все больны. Нам нужен доктор.

– Доктор? – удивился Полосков. – Но ведь у вас железная цивилизация. Может быть, выслать к вам механика?

– Можно и механика, – согласились с Шелезяки. – Но доктора тоже.

Мы спустились на ровное, пыльное и пустынное поле космодрома. Давно ни один корабль не снижался здесь.

Когда пыль осела, мы спустили трап и вывели вездеход.

Полосков остался на корабле, а Зеленый, Алиса и я поехали к длинному, низкому, скучному зданию космовокзала. Ни души, ни тени вокруг. Если бы только что с ними не разговаривали, никто бы не догадался, что на планете есть живые существа. На дороге валялась отломанная ржавая нога робота. Потом колесо с выломанными спицами.

Как-то грустно было ехать по такому запустению. Хотелось даже громко крикнуть: «Есть кто живой?»

Двери в космовокзал были раскрыты настежь. Внутри было так же пустынно и тихо. Мы вышли из вездехода и остановились в дверях, не зная, куда отправиться дальше.