Их загнали в грузовик, и тот двинулся по улицам. К сожалению, Алисе не удавалось посмотреть, где они едут, уж очень высокими были борта у машины.

Дети в кузове оказались в основном малолетками, лет по семи-восьми. Они не очень соображали, что с ними происходит, а многие плакали и просились к маме.

Старше всех был, конечно, Остап. И он не выглядел особенно расстроенным.

– Я уже порасстраивался, – сообщил он Алисе. – Теперь надо думать, как устраиваться. Я тебе скажу, Олеся, что, несмотря на мой относительно молодой возраст, мне пришлось много всего пережить. Не раз ходил я по краю жизненной пропасти. И что ты думаешь? Цел! А почему? Потому что знаю, с какой стороны хлеб маслом намазан.

– А с какой? – спросила Алиса.

Остап наклонил голову, блеснул очками и спросил:

– Ты что, правда такая глупая или притворяешься?

Алиса думала: где же сейчас Пашка? Каково ему одному? Может, этот жулик генерал-интендант хочет продать свои камни кому-то подороже? Тогда Пашка все еще мучается, упрятанный в камень.

Грузовик несколько раз подпрыгнул, отчего все дети повалились друг на дружку, и остановился.

Задний борт откинулся. Человек в мундире, стоявший шагах в двадцати, приказал:

– А ну, ребятня, посыпались, как горох! Кто опоздал, тому жрать не достанется! У нас тут строго.

Одной руки у человека в мундире не было, а вместо нее торчала деревяшка с крюком на конце.

– Вот это дело! – обрадовался Остап и спрыгнул с грузовика первым. – Я здесь! – крикнул он Однорукому. – Где столовка?

Тот окинул Остапа холодным взглядом, потом принялся считать пленников.

Алиса не спешила выходить, она старалась осмотреться сверху из кузова.

Грузовик стоял во дворе, со всех сторон обнесенном двухэтажными скучными длинными домами. На окнах решетки, двери железные.

Один за другим дети спускались вниз по доске, которую Однорукий с помощью Остапа приставил к кузову.

Два солдата в засаленной, кое-где даже рваной форме погнали пленников внутрь здания. Там в большом зале с низким потолком стояли длинные деревянные столы, перед ними – скамейки. По столам были расставлены миски, в которых поблескивала какая-то жидкость, может быть, суп.

– А ну, давайте, давайте! – закричал Однорукий.

– Давайте, давайте! – подхватил Остап.

Ребятишки с Павлонии послушно расселись по скамейкам. Они смотрели на миски, не зная, что им можно делать дальше.

– А ну, хлебай! – скомандовал Однорукий.

Остап открыл было рот, чтобы повторить команду, но Однорукий так стукнул его по лбу крюком, что тот взвыл от боли:

– Вы что, дядечка? Я же вам помогаю!

– А мне помощники не нужны, у меня их достаточно, – рявкнул Однорукий. – Садись со всеми и хлебай суп!

– Конечно, гражданин начальник, без всякого сомнения, – заторопился Остап и кинулся к столу. Оттолкнув одного из малышей, он схватил миску.

– А тут ложки нет, гражданин начальник! – крикнул он.

– Так похлебаешь, – ответил Однорукий.

Алиса тоже сидела за столом и ждала, что же будет дальше.

– Все хлебают из мисок без ложек! – крикнул Однорукий. – На вас не напасешься, еще заразу разнесете! А ну, быстро!

Малыши поднимали миски и пили суп через край. Алиса тоже попробовала его. Ну и суп! Солоноватая жижа с какими-то хлопьями на дне. На этом долго не протянешь.

Обед закончился в две минуты.

Однорукий стоял во главе стола, по обе стороны от него встали солдаты.

– Наелись? – спросил он, ухмыляясь.

– Наелись досыта, гражданин офицер! – крикнул Остап.

– Ну вот, хоть один хороший мальчик попался, – засмеялся Однорукий. – Только сытых мне здесь не надо. Мне нужны голодные, жутко голодные дети.

Он постучал крюком о край стола.

Вошла толстая женщина в светлом халате с подносом в руках.

На подносе лежала жареная курица, горкой возвышались куски хлеба, а большая миска была наполнена дымящейся картошкой.

– А вот это вы получите, когда выполните урок. Ясно?

– Я выполню! – крикнул Остап. – Вот увидите! Мне бы только крылышко от курочки, а я вам все уроки выполню!

– А вот это мы еще посмотрим, – зловеще сказал Однорукий. – За мной!

Все вернулись во двор и направились к стоявшему неподалеку старинному самолету. Шли они так: впереди Однорукий, за ним два солдата, затем толстая баба с подносом, а потом толпой дети. Разумеется, первым в этой толпе семенил Остап.

– Это самолет, – сказал Однорукий. – Боевая машина. Вам на нем летать. И Родина будет гордиться своими сынами. А сыны получат все, что есть на этом подносе. Поднял машину в воздух – получай картошку, сбил вражескую машину – курица твоя! А для того, кто разбомбил вражеский штаб, у нас приготовлены ананасы. Вы знаете, что такое ананасы?

Никто не ответил. Тогда вперед вылез, конечно, Остап.

– А то как же! – воскликнул он. – Прикажете лететь?

– А ты умеешь? – подозрительно спросил Однорукий.

– Еще не пробовал, – честно признался Остап, – но кушать очень хочется!

– Ну и дурак! Ты же сам погибнешь и машину погубишь. А машина нам дороже, чем такой дурак, как ты!

– Я не дурак! – возразил Остап. – Я, может, кажусь дураком, а на самом деле я сообразительный.

– Если сообразительный, иди садись.

И вот тут Остап почему-то передумал.

– Я подожду, – сказал он. – Пускай кто из малышей лезет.

– Ну, кто голодный? – спросил Однорукий. – Кто курочки хочет?

– Я хочу, – отозвался мальчик с Павлонии. – Что надо делать?

– Лезь в самолет. Не бойся, там для пилота детское кресло сделано. Я с тобой полезу, покажу тебе, как летать. А потом получишь свою курицу.

Мальчик сразу же полез по лесенке в самолет. Однорукий ловко вскочил следом и сел рядом с мальчиком.

Снизу был слышен его голос:

– Смотри, что я делаю. Видишь, куда нажимаю? Жми, не бойся. Скоро мы с тобой полетим высоко- высоко. Тебе небось дома не разрешали на самолетах летать? Вот видишь, а я разрешаю. Потому что добрый и люблю маленьких героев. Ты ведь герой?

– Ой, Олеська, – прошептал Остап, – что-то мне это не нравится. Честно скажу, сперва все понравилось. А теперь смотрю и думаю: ведь это же из-за курицы можно и насмерть разбиться!

– Молодец, – сказала Алиса. – Мыслитель ты наш!

А Однорукий все еще учил мальчика с Павлонии управлять самолетом. Алиса уже поняла, что самолет – очень простая в управлении машина. И в самом деле, любой ребенок, если сильно проголодается, сможет на нем подняться в воздух. Но вот сможет ли сесть – это еще вопрос!