сказал мне, что видел мальчика, который сел в автобус к проспекту Мира, но другой человек сказал, что видел собственными глазами, что мальчик, который вбегал в автобус, вскоре выбежал из автобуса снова и сел в другой автобус. И в руках у него была сумка. За пять минут я побывала на всех автобусных остановках. Я сначала поехала на проспект Мира, потом на другую остановку. В общем, через пять минут я объехала пол-Москвы и вернулась к зоопарку. Никого я не нашла.

— То есть как — за пять минут пол-Москвы? На автобусах?

— Конечно. На чём же ещё?

— С какой скоростью у вас автобусы ездят?

— А ни с какой. Они на месте стоят… Ах, ты не понимаешь. У вас таких автобусов нет. Потом расскажу. Вернулась я в зоопарк. Расстроенная, сама понимаешь, ужасно. Что делать? Иду по Космозо, парк уже закрывается, никого нет. Думаю: может, мне все показалось, а я сумку где-то забыла, — чепуховая мысль, но хочется поверить…

— Знаю, со мной так бывало, — сказала Юлька.

— Иду я по Космозо, кручу головой, вдруг вижу — роботы-уборщики стоят возле одной скамейки и что-то обсуждают. Вообще-то роботы, сама понимаешь, народ молчаливый, их из себя трудно вывести. А тут машут руками, спорят.

Я спрашиваю, что случилось.

Роботы отвечают, что не знают, как быть. Никогда раньше такого не видели. И показывают мне скамейку, а на её спинке ножом вырезаны слова: «Коля, 6-й класс „Б“, 26-я школа». Роботы не знают, то ли унести скамейку и заменить на новую, то ли так и должно быть.

— Из нашей школы! — ахнула Юлька.

— Вот-вот, какой-то Коля из шестого класса «Б» 26-й школы побывал в зоопарке именно в этот день. Иначе бы роботы обязательно нашли его художество раньше.

— Но, может, не он взял?

— Слушай. Я когда на автобусной остановке спрашивала, какой был тот мальчик из себя, думала, что, может, кто-нибудь из знакомых подшутил — ты же знаешь, какие нравы у ребят. У них ненормальное чувство юмора.

— Уж лучше бы у ребят вообще не было чувства юмора, — согласилась Юлька.

— Мне все, кто видел мальчика, говорили, что он был странно одет, по-маскарадному, как будто изображал мальчика из двадцатого века. Я не сразу обратила внимание на эти слова. Только когда увидела надпись, которую мог вырезать человек с древней психологией…

— А такие ещё встречаются, — вздохнула Юлька.

— …я сразу поняла, что в деле замешан пришелец из прошлого.

— Но как он мог к вам попасть? Он изобрёл машину времени?

— Точно тем же путём, как и я пришла сюда.

— Значит, есть машина времени?

— Конечно, есть, а почему бы ей не быть?

— Но ведь это фантастика!

— Для тебя, может, и фантастика, а для меня самая обыкновенная жизнь. Если бы твоему дедушке самолёт показали, он бы, наверно, в обморок упал.

— Не упал, — возразила Юлька. — Он был лётчиком полярной авиации. Если бы он при виде самолётов падал в обморок, неизвестно, кто бы садился на льдинах.

— Ну, не самолёт. Ну, космический корабль, например.

— Наверно, ты нас за дикарей считаешь, Алиса, — обиделась Юлька. — Мой дедушка теперь пенсионер и читает лекции по космонавтике.

— Ну ладно, не будем спорить, — сказала Алиса. — Факты указывали, что в мой год попал пришелец из прошлого, притом мальчишка, который совершенно не умеет себя вести и вырезает ножом надписи на спинках скамеек. Это значит, что он залез в машину времени без спросу. И представляешь себе — совершенно бесконтрольно гуляет по нашему времени! Это же страшный скандал.

— Почему?

— Но этого же нельзя делать! Никто не имеет права залезать в Институт времени и путешествовать туда и сюда. А вдруг он что-нибудь унесёт в прошлое. И все нарушит. Или узнает что-нибудь, чего вам ещё знать нельзя.

— Так уж и нельзя! Что мы, маленькие, что ли?

— Вот ты, конечно, маленькая. Да если открыть путешествие во времени для всех, особенно из прошлого в будущее, то все погибнет. Ты тут же сядешь в машину времени и отправишься узнать, когда ты умрёшь. И узнаешь, что ты умрёшь, потому что упадёшь с десятого этажа. Тогда ты на тот год уедешь в деревню, где нет десятого этажа, и получится, что ты вроде бы умрёшь, а вовсе и не умрёшь. А если ты не умрёшь, то будешь жива. А если ты будешь жива, то, значит, в будущем сразу окажется две Юли Грибковы. Это такие осложнения, что лучше о них не думать. Поэтому путешествия во времени категорически запрещаются и в прошлое могут ездить только учёные, которые к этому специально готовятся много лет. А из прошлого в будущее нельзя ездить никому, ни при каких обстоятельствах.

— Теперь я поняла, — сказала Юля. — Я даже испугалась.

— Почему?

— А если какой-нибудь бандит на этой машине поедет? Заберётся в будущее, кого-нибудь ограбит, вернётся обратно — и сразу в Сочи, отдыхать. А если заподозрят, что он грабил, он скажет: ничего подобного, я в это время в Сочи отдыхал.

— Ты соображаешь. Это утешительно.

Юля не обиделась на эти слова. Но всё-таки она ещё не все поняла.

— А как же, — спросила она, — могло случиться, что простой парень из шестого класса взял и воспользовался машиной?

— Это для меня тайна. Машина стоит в одной квартире, при ней специальный человек, который никогда не пропустит чужого.

— И пропустил?

— Его там не было. Там никого не было.

— А где он?

— Не знаю. Лучше я тебе по порядку расскажу. На чём я остановилась?

— Как ты в зоопарке увидела надпись на скамейке и поняла, что какой-то мальчишка приехал из прошлого. А может, это просто кто-то так подшутил?

— Исключено. Неужели ты думаешь, что через сто лет можно будет найти на Земле человека, который будет резать ножом скамейку только для того, чтобы оставить свою подпись?

— Надеюсь, что нет.

— А одежда? К тому же у нас нет классов и нет букв. У нас в школах только группы по интересам.

— Наверно, я на твоём месте так же подумала бы.

— Я стояла у скамейки и думала, что мне дальше делать. Поднять тревогу? Сказать всем, что пропал ценный прибор? А кто виноват? Я виновата. В общем, я струсила.

— Струсила?

— Конечно, я ужасная трусиха. Я струсила и решила: побегу к Институту времени, перехвачу мальчишку у института, отниму миелофон, а потом уж решу, что делать дальше.

— Глупое решение. Если бы ты туда позвонила, его бы и без тебя перехватили.

— Да, глупое решение, но мне очень стыдно было, что я так себя вела: поехала кататься на бронтозавре, а миелофон на дорожке оставила. Как грудной ребёнок!

— А у вас грудные дети тоже на бронтозаврах катаются?

— Это я преувеличила. Грудные дети у нас такие же, как и везде, — лежат в колыбельках и ручками машут.

— А разве у вас нет акселерации?

— Это что за зверь?

— У нас в газетах пишут про акселерацию — будто раньше дети были меньше ростом и позже развивались. Вот мне двенадцать лет, а я ростом выше моей бабушки.