Ямского пустыря. Это был высокий гранитный валун, он темнел среди травы рядом с полуразвалившейся беседкой. Под ним была похо­жая на неглубокую нору выемка. Мальчишки, когда игра­ли, часто пользовались им как тайником.

Профессор взял с собой бинокль.

Матвей забежал домой и тоже прихватил оптику: трубу “Турист” с двадцатикратным увеличением.

Далее события развивались так.

Профессор и участковый укрылись метрах в ста от кам­ня, за изгородью. Ближе было нельзя, чтобы не спугнуть рэкетира.

А ребята нашли убежище под мостиком, в кустах ольхи. Отсюда берег с беседкой и камнем просматривался тоже хо­рошо.

Тянулось время, журчали в осоке струи Петуховки. Матвей поглядывал на часы.

И вот, когда было без двух минут двенадцать, на берегу возник Степан Степаныч Лошаткин. Вся его тучная фигура изображала страх и покорность судьбе. Оглядываясь, Ло­шаткин присел у камня, что-то сунул в нору. Затем вы­прямился и, не глядя по сторонам, торопливо зашагал прочь. Как и предписывалось в зловещем письме.

Минут через пять появился Пека. Все смотрели в трубу, хватая её друг у друга.

Пека шёл и подбрасывал красный мячик. Посторонние должны были убедиться: славный весёлый мальчик вышел погулять и поиграть. Никакого злого умысла.

Мячик (совершенно случайно!) упал и подкатился к камню. Мальчик подбежал, нагнулся и (тоже совершенно случайно, из простого любопытства) сунул руку в дыру. Нащупал и вытащил свёрток. Пакет был небольшой. Маль­чик сунул его под майку. И вприпрыжку, всё так же под­кидывая, мячик, двинулся к изгороди. Как раз туда, где бы­ла засада.

– Ох и дураки мы, – запоздало простонал Андрюша. – Надо же было предупредить, чтобы он не совался, не брал…

– Тогда бы Кутузкин по-прежнему думал на Егора Ни­колаевича, – сказала Варя.

– И вообще… пусть расхлёбывает, что заварил, до кон­ца, – проворчал Матвей. Но как-то неуверенно.

– Может, крикнуть, чтобы бежал? – дёрнулся Антошка.

– Поздно, – вздохнул Сеня.

Уже почти не скрываясь, вся компания кинулась за Пекой. Но драматический момент захвата успели они увидеть лишь издалека.

А происходило это так.

Младший лейтенант Кутузов поднялся из кустов и су­рово скомандовал:

– Руки вверх.

Пека обмер и руки бессильно уронил. Мячик покатился в траву.

– Руки вверх, – повторил участковый. Пека обмяк и поднял над плечами ладони. А голову об­реченно опустил.

Появился профессор.

– Будьте свидетелем, – сказал младший лейтенант. И выдернул Пекину майку из джинсов. Газетный сверток упал Пеке на кеды.

– С таких-то лет, – горестно проговорил Кутузкин. – Ай-яй-яй… Пройдёмте, гражданин Тонколук.

Если бы Пека Тонколук был более опытным рэкетиром и если бы знал к тому же, что письмо его проглочено, он мог бы отпереться. Ничего, мол, не знаю, шёл, кидал мя­чик, случайно заглянул под камень, там что-то лежало. Ухватил, не глядя, и пошёл. Даже не знаю, что там… Но Пека вышел на дело первый раз, нервы его были, разуме­ется, натянуты. Появление милиционера грянуло по этим нервам, как поварёшка по гитарным струнам. Всё внутри оборвалось, и Пека понял, что погиб.

– Я больше не буду, – убито сказал он и заревел.

– Пройдёмте, – непреклонно повторил младший лей­тенант. – Для составления протокола и дальнейших соот­ветствующих мер.

– Товарищ Кутузов, позвольте внести предложение, – официально обратился профессор Телега. – Может быть, есть смысл на первый раз обойтись без протокола и огра­ничиться профилактической беседой? Я как педагог, непос­редственно работающий с молодежью, беру на себя обяза­тельство провести необходимую воспитательную работу и взять провинившегося под личное наблюдение. Так сказать, на поруки.

Младший лейтенант Кутузов уже понимал, что данная операция не принесёт ему славы. Надрать же Пеке Тонколуку уши мешало присутствие профессора. И он согласился.

– Так и запишем: под вашу ответственность. Но я со своей стороны сейчас всё же позвоню его родственникам. Мне известно, что у Тонколуков есть телефон, поскольку моя жена заказывала Изольде Евгеньевне бархатное платье. Думаю, Изольда Евгеньевна тоже проведёт воспи­тательную работу.

Кутузкин откозырял профессору, внушительно погрозил пальцем Пеке и направился в своё милицейское отделение для несения дальнейшей службы.

Пека, почуяв, что ни крытой машины с решётками, ни наручников не предвидится, вытер трикотажным рукавом нос и глаза и приободрился. Выжидательно глянул на Егора Николаевича.

– Провожу тебя домой, – сообщил тот. – Чтобы ты не ударился в бега и не выкинул ещё что-нибудь робингудовское.

– Не надо домой, – понуро сказал Пека.

– Увы, мой друг, от судьбы не уйдёшь. А моё присут­ствие, возможно, послужит для твоей тёти сдерживающим фактором…

Подбежали ребята.

– Ну что, “Космический мститель”, – сказал Мат­вей. – Как добыча?

– Не надо, – попросил Андрюша. – Ему и так пло­хо…

– И он же не для себя старался! – звонко сказал Ан­тошка.

Пека стрельнул мокрыми глазами, обрадовался. И тому, что здесь вдруг оказался Антошка, и тому, что он заступа­ется. Но радость Пека спрятал и набычившись объяснил: – Этот Лошаткин всё равно жулик…

– И ты решил таким же стать жуликом! – возмути­лась Варя. – Нашёлся помощник для Маркони! Ты что ду­маешь, он взял бы эти деньги?

– Да они ему и не нужны, – хмыкнул Матвей. – Про пять тысяч он просто брякнул, чтобы отвязались. Он потом признался мне. Сказал, что всё наладит и так… Наверно, всю ночь сидел, потому и спит.

Все двинулись на Гончарную улицу. Понурый Пека и профессор впереди, остальные за ними, гурьбой.

– Это хорошо, что его не посадят, – шёпотом сказал Антошка.

В квартале от Пекиного дома Егор Николаевич попро­сил:

– Вот что, друзья, дальнейшее сопровождение не нуж­но. Я там как-нибудь сам…

Компания остановилась. Как раз у калитки Маркони. А двое двинулись дальше: высокий профессор в элегантном костюме и приунывший “космический мститель” в обвис­шей майке, пыльных мешковатых штанах и с повисшей го­ловой.

Судя по всему, их ждали. У Пекиного дома открылась калитка, и в ней возникла Изольда Евгеньевна в ярком платье и клеёнчатом переднике. Её прямая фигура была са­ма неумолимость и правосудие. “Я знала, что этим всё кончится”, – говорил весь её вид.

Слов не было слышно, и видели только, как тётушка пропустила беспутного племянника и профессора в калит­ку, а затем скрылась сама. Когда Изольда Евгеньевна уходя повернулась, зоркие глаза ребят смогли различить, что за спиной она держит что-то длинное и зелёное.

– Уртика каннабина, – сообщил Матвей, который смотрел в трубу.

– Тогда ничего, – успокоил Андрюша. – От неё Пека знает заклинашку.

– Жаль, – сурово заключил Матвей.

– А мне его жаль, – печально сообщил Антошка. – Он всё равно хороший.

И Сеня был с ним согласен.