она, возможно, сказала бы об этом мисс Морген и рассеяла бы весь эффект ее целительского выступления.

Келпинки окружили мисс Морген и стали о чем-то ее расспрашивать. Воспользовавшись этим, Аннушка бочком прошла мимо них и вышла за дверь.

Она прошла через гостиную, вышла в спальный коридор и побрела к Норке. Ей хотелось забраться в постель, накрыться с головой, уснуть и больше ни о чем сегодня не думать. Когда она проходила мимо бывших апартаментов Ясмин, высокая резная дверь вдруг приоткрылась, оттуда высунулась смуглая рука и втянула Аннушку внутрь.

В гостиной, куда втащила Аннушку служанка исчезнувшей принцессы, было одновременно голо и тесно: с потолка были сняты роскошные кованые светильники, с окон — шелковые занавеси, со стен — ковры, зато голый каменный пол был сплошь уставлен сундуками и чемоданами. Вторая служанка заворачивала в бумагу и укладывала в коробку сверкающую посуду; она даже не подняла головы и не взглянула на Юльку.

Первая служанка наклонилась и поглядела по углам. Нигде не обнаружив боугов, она вытащила из кармана сложенный вчетверо листок и протянула его Аннушке:

— Письмо. Читай и ответ пиши. Принцесса велела.

Аннушка развернула письмо.

«Мой отец умер, и я возвращаюсь домой. Напиши номер телефона твоего отца. Я ему позвоню и все расскажу про БП. Будь осторожна и жди помощи. Я тебя не оставлю. Твоя Ж.». В письме не стояло никакого обращения — Ясмин берегла ее. Может, она и служанок оставила в Келпи вовсе не для того, чтобы они как следует упаковали ее вещи, а чтобы помочь ей, Аннушке? А она даже не смогла проститься с нею из-за каких-то лягушек размороженных! Слезы так и хлынули из глаз, больше она уже не могла сдерживаться.

— Не плачь! Быстро пиши! — приказала служанка, сунув Аннушке в руки карандаш и маленькую записную книжку. — Боуг везде ходит — слушает, смотрит! — предупредила она, видя, что девочка задумалась над раскрытой книжкой. Аннушка написала: «Дмитрий Сергеевич Мишин» и рядом домашний и служебный номера телефонов. Подумала и добавила на всякий случай: «Юрий Сажин, мой друг» — и номер Юриного телефона. Бабушкин телефон она писать не стала — не хватало еще бабушку волновать!

— Все? — спросила служанка и выхватила у нее книжку. — А теперь быстро уходи! Быстро! — Она буквально вытолкала Аннушку за дверь и сразу же заперла ее на ключ.

Уже дойдя до Норки, Аннушка сообразила, что Ясмин так и не знает, что магическая медицина — это сплошной обман, но потом вспомнила, что уроки целительства уже не нужны Ясмин, ведь ее отец умер. Она пошла в Норку, на ходу всхлипывая и вытирая слезы.

За ужином леди Бадб позвонила в свой колокольчик, встала и объявила:

— Дорогие мои девочки, сегодня на первом курсе стало на одну ученицу меньше. У принцессы Ясмин скоропостижно умер отец, король Нафтании, и она так же скоропостижно покинула нашу школу. Сейчас в Нафтании неспокойная политическая обстановка. Но будем надеяться, что все обойдется без революций и вскоре после похорон принцесса снова появится в Келпи.

— А-а, так она вернется! — разочарованно протянул кто-то из келпинок.

— Почему бы ей не вернуться? А сейчас маленький сюрприз. Принцесса Ясмин оставила вам в подарок все свои восточные сласти: финики, фиги, изюм, рахат-лукум и многое, многое другое.

Директриса хлопнула в ладоши, и вереница боугов торжественно внесла в Каминный зал бесчисленные коробки и корзинки с лакомствами принцессы. Их водрузили на стол для закусок, и ученицы бросились их хватать и растаскивать, отталкивая друг дружку и вырывая сласти одна у другой; вскоре уже составились первые дерущиеся пары — во все стороны полетели липкие кубики рахат-лукума, пахлавы и сушеные фрукты.

Аннушка развернулась и пошла к лифту, чтобы не смотреть на это безобразие. Ее догнала растрепанная Дара с корзинкой фиников в руках.

— Держи! Еле-еле вырвала у твоих сокурсниц: они вообразили, что принцессины финики принадлежат им одним!

— Не стоило с ними связываться, Дара. Не нужны мне эти финики.

— Я тебя понимаю. Обидно, когда подруга сматывается, не попрощавшись. Подумаешь, принцесса нафталиновая! Я бы так никогда не поступила… А финики мы Бильбо отдадим, сами есть не станем! — С этими словами Дара выбрала в корзинке особенно крупный финик и бросила его в рот.

Аннушка ничего ей не ответила. В Норке она села к камину и стала грустно смотреть на догорающие угли. Дара попыталась ее развеселить, но лучше бы не пыталась.

— Хочешь послушать мой новый лимерик? — предложила она.

— Давай, — равнодушно сказала Аннушка. И Дара прочла:

Улетает принцесса в Нафтанию, предаваясь в полете рыданию.

Окочурился, блин, сам король Нафталин, а нафтанцы готовы к восстанию.

Аннушка встала и молча полезла на свою кровать.

— Опять не оценила мой лимерик, — уныло констатировала Дара.

Тоскливо потекли дни после отъезда Ясмин. Аннушка ходила на уроки и на факультативные занятия, днем летала на метле, а ночью читала тайком книгу о Большом Плане и строила собственные планы побега из Келпи.

А что же Ангел Иоанн? Он пребывал на своем обычном месте, на соседнем холме, но теперь уже в одиночестве. Он смотрел то на сид Келпи, то на восток — туда, где далеко-далеко в России остались его друзья-хранители: верный Димитриус, нежный Юлиус, мудрый Анастасий, покровитель бабушки Насти, и могучий градохранитель Петрус. «Что-то сейчас делается в многоцерковном тихом Пскове? — думал он. — Как там Ангелы Анастасий и Юлиус управляются с непредсказуемой отроковицей Юлией?». Он мог бы, конечно, достать зерцало и все узнать из первых рук, но не хотел никого тревожить: даже после отлета