— А вот те два, — сказал Ангел Юлиус.

Дара сложила записку и сунула ее в мохнатый Аннушкин сапог. Потом она взяла пластиковый пакет, сняла крышки с обоих подносов с ужином и сгребла с них в пакет всю оставшуюся колбасу и сосиски.

— Там же снотворное! — ужаснулся Юлиус. — Надо девочку предупредить.

— Прежде надо помочь ей выбраться из Келпи. Тем более что мы пока поневоле свободны от охраны сестер. Хоть это и не наше дело, но это дело доброе.

— Ты прав, брат.

Дара вытряхнула из своего рюкзака все учебники, разумеется, расшвыряв их по всей комнате, открыла круглое окно и вылезла из него наружу.

И Ангелы отправились сопровождать Дару, оставив сестер спать до тех пор, пока не прекратится действие снотворного.

По лозе дикого винограда Дара спустилась в сад и побежала к озеру.

Ангелы полетели за ней.

Добежав до берега, Дара не остановилась, а с разбега вбежала в воду и поплыла в сторону труб, впадавших в озеро-бассейн.

Русалки и феечки моментально насторожились и поплыли-полетели за нею. Но Ангелы несколькими взмахами мечей разогнали обе стайки. Струсив, русалки попрятались в гуще лотосов у дальнего края озера, а феечки нырнули в заросли папируса и там повисли на гибких стеблях, качаясь, дрожа и повизгивая.

Подплыв к тому месту, где из медной пасти дракона вытекал поток холодной воды, Дара встала на ноги. Вода доходила ей до подбородка. Не оглянувшись ни разу на покидаемый сид, Дара решительно вошла в темное жерло.

— Идем за ней? — спросил Юлиус.

— Конечно! Мы услышим, когда наши сестрички проснутся, и тогда уж нам придется оставить эту храбрую девочку.

— Как жаль, что у нее нет своего Ангела!

— Да, брат, жаль.

И Ангелы один за другим нырнули в сырую темноту.

Анастасия Николаевна и отец Василий подошли к следующей железной двери. Здесь повторилось то же самое, что было у входа в лабиринт: отец Василий помолился и плеснул в замок святой воды. Но вода испарилась в горячем воздухе, даже не коснувшись металла. Отец Василий дотронулся до него и тут же отдернул руку: дверь была раскаленная, будто дверца топящейся печки. Тогда отец Василий набрал в рот воды из бутылки, приблизил лицо к большой замочной скважине и струей пустил в нее святую воду. Ему слегка опалило волосы на лбу, но дверь тут же отворилась.

За дверью все пылало огненными сполохами, а прямо перед ними висел железный мост, по которому бежали радужные волны, как это бывает с раскаленным железом. Под мостом был ров, заваленный кучами гари и золы. Они не стали дожидаться обитателя рва, а ступили на мост. И тотчас сквозь подошвы почувствовали его жар. Но раздумывать было некогда, и они быстро этот мост перебежали.

— Снимайте ботинки! — крикнула Анастасия Николаевна, как только они сошли с железа на камень, и первая сбросила с ног туфли с прогоревшими насквозь подметками. Отец Василий тоже скинул обуглившиеся ботинки и кинулся к следующей двери, видневшейся в красных сполохах света. Ноги, конечно, жгло на каменных плитах, но все-таки не так, как на железном мосту. Да и некогда им сейчас было заниматься своими ногами — они уже стояли перед новой дверью. От этой двери тоже веяло жаром. Отец Василий опять набрал в рот воды и выпустил струю в замочную скважину. На этот раз ему опалило бороду и даже ресницы и брови, но дверь отворилась, а потом с лязгом захлопнулась за ними. Они еще успели услышать за дверью яростный рык дракона, а затем удар, от которого дверь затряслась. «Все, — подумал отец Василий, — назад нам теперь ходу нет». И они пошли вперед.

В лицо им пахнуло сыростью, запахом тины и гнилой рыбы. Они осторожно шагнули в темноту. И хорошо, что осторожно!

Ангелы подняли мечи, стало чуть светлее.

Отец Василий и бабушка увидели перед собой узкий железный мост без перил, а под ним широкий ров, полный протухшей воды.

А из воды перископами поднимались шеи чудовищно крупных белых змей. Шипя и свистя, они поднимали свои почти человечьи головы — круглые, безволосые и безглазые.

— Мерзость какая, Господи Боже мой… — прошептала Анастасия Николаевна. Отец Василий сделал шаг назад и остановился. «Нет, — подумал он, — отступать нельзя: девочки там одни и ждут помощи. Вперед, иерей Божий, только вперед!».

— Ничего не вижу! — сказала бабушка.

— Держитесь прямо за мной, — сказал отец Василий и ступил на мост; конец моста скрывался во тьме. Он обрызгал мост святой водой и плеснул ею по обе стороны моста.

Ламии задергались, зашипели и засвистели еще громче и бросились зарываться в зловонную тину.

Ангелы подняли мечи, и мечи вспыхнули яркими лучами, освещая дорогу.

Бабушка с отцом Василием быстро перебежали мост и остановились перед следующей дверью, тоже железной. «Хватило бы до самого конца святой воды», — подумал отец Василий, крестообразно кропя дверь и вливая воду в замочную скважину. Дверь отворилась, и они вошли в прохладу келпинского сада.

Они шли по дорожкам предрассветного сада, их босые ноги приятно холодили известковые плиты, опаленные легкие с наслаждением вдыхали прохладный утренний воздух. Оба невольно любовались садом и удивлялись его кажущейся обширности: сад внутри холма, окруженный лабиринтом, двумя рвами и