это произошло впервые в ее жизни. Теплая надежда шевельнулась в ее душе. Но Манджу и тут не утратила давно свойственной ей трезвости и практицизма. Она решила, что все это к лучшему: городские ребята с высшим образованием представлялись ей вполне подходящей партией для пока еще не вошедшей в высшее общество девушки.
В трущобном районе сложно что-либо держать в секрете. Айша пришла к выводу, что сохранение тайны – это нечто вроде сокровища, особой «валюты», которой ты владеешь. Люди могут сколько угодно обсуждать, что ты куда-то пошла или завела какие-то дела с кем-то. Но пока тебя не поймали с поличным, можно все отрицать.
День своего сорокалетия она отмечала скромно, дома. Небо было закрыто тучами, но дождь не шел. Сквозь облака светила бледная луна. Манджу раскладывала по тарелкам торт; на краю стола стояла миска с горой чипсов. Айша обняла сидящих по обе стороны от нее сыновей. Даже Махадео в этот день был в приподнятом настроении. Он шарил рукой в подаренном кем-то его жене пластиковом сундучке с шоколадными монетами, обернутыми в сверкающую фольгу.
– Мне уже сорок, и я хотела бы, чтобы этот сундук был наполнен настоящим золотом, – с улыбкой произнесла Айша, собираясь приступить к торту.
Тут снова зазвонил ее мобильный телефон. В последние пятнадцать минут он без конца трезвонила, а она прятала его все глубже в складки своего темно-синего сари. Но полицейский по фамилии Вагх никак не хотел отказываться от своего намерения поговорить с ней.
– Может, что-то случилось? – спросила Манджу. – Зачем так настойчиво названивать?
– Это та женщина, Рина, из
– Что?! Скажи ей, что ты не можешь, у тебя день рождения! – весело отозвалась Манджу. Но Айша уже решилась ответить на звонок.
– Нет, я не могу, – сказала она в трубку. Последовала долгая пауза. – Нет, это невозможно. Может, завтра? Понимаете… – снова пауза. – Послушайте, я…
И вот она уже стоит перед зеркалом, пудрится, поправляет сари, собирает густые волосы, чтобы не падали на лицо. В зеркале отражались растерянные лица Манджу и мужа.
– Наверное, всем кажется, что мои бусы из настоящих камней, – щебетала Айша, явно нервничая. – Сегодня на вокзале один парень сказал мне, что лучше их спрятать, а то их украдут… А вы знаете, что кориандр стоит всего пять рупий на рынке Гхаткопар? Я некоторое время назад была неподалеку, когда ездила к подруге на чай, а потом я опоздала на автобус… Такой хороший, свежий кориандр, лучше того, что мы покупаем здесь…
– Мама, – тихо сказала Манджу. – Не ходи никуда.
Мобильный зазвонил снова.
– Алло, – крикнула Айша. – Я же сказала, что приду. Постараюсь побыстрее. Где?
Весь телефон был в пудре. Она прямо-таки стекала с ее шеи, по которой струился пот. В глазах Махадео стояли слезы.
– Мама, – снова обратилась к ней Манджу и попыталась взять мать за руку. – Мама, пожалуйста…
Но Айша выдернула свою руку, быстро пересекла майдан, прошла мимо ребят, столпившихся в салоне игровых автоматов, мимо «Хайата». Нигде не задерживаясь, она устремилась к автобусной остановке возле величественного здания гостиницы «Гранд Маратха», выстроенного из розового джайпурского камня. Она была самой помпезной и дорогой из всех пятизвездочных отелей вблизи Аннавади. Сейчас здание казалось розовато-золотистым, так как было подсвечено тысячей огней. Их отсветы падали на лицо Айши, стоявшей за оградой. Нерастушеванная полоса пудры белела на ее щеке.
Она живо представила, как Манджу сейчас плачет над шоколадным тортом. Долгие годы Айша надеялась, что дочь так никогда и не догадается о встречах матери с другими мужчинами. Теперь она думала, что, наверное, надо было воспитывать девочку по-другому: вырастить ее прагматичной и приземленной, чтобы она была в состоянии понять, зачем все это нужно. Дело было не в банальной похоти и не в попытках быть современной (хотя Айша знала, что многие женщины из высшего общества не раз изменяли мужьям). Она не стремилась найти настоящую любовь или почувствовать себя красивой и желанной. Ее привлекали только деньги и власть.
Айша соображала быстрее, чем многие другие люди. Политики и полицейские чины быстро распознали в ней эту способность, стали использовать ее на благо себе и даже оказались зависимыми от нее. Однако этого было недостаточно для настоящего успеха. В двадцать лет она была лишь нищей мигранткой из далекой деревни, где свирепствовала засуха. Денег не было, муж не желал работать. Теперь, в сорок, она уже преподаватель государственной школы и самая влиятельная фигура в своем районе. Она может дать дочери высшее образование, и, есть надежда, скоро устроит ее блестящий брак. Будущее благополучие Манджу оправдывало любые сделки с совестью. Ради этого можно стерпеть даже ночные кошмары, в которых Айша видела себя умирающей от СПИДа.
Надо сдать анализ крови. Хорошо бы не забыть. И смотреть нужно не на огни отеля, а на дорогу, чтобы не пропустить момент, когда подъедет ее полицейский. Но тут из «Гранд Маратхи» на лужайку высыпали гости, собравшиеся на какую-то светскую свадьбу. Айша совершенно упустила из виду, что сегодня особый для индуистов день: астрологи давно предсказывали, что он чрезвычайно благоприятен для бракосочетаний. Духовой оркестр заиграл какую-то незнакомую мелодию. Невесту она разглядеть не могла: все загородили папарацци, без конца щелкавшие фотоаппаратами. Залп из розовых и красных конфетти взмыл в небо. Некоторые конфетти перелетели через ограду и приземлились у ног Айши, но вскоре их смыл снова зарядивший дождь. У остановки притормозил белый полицейский микроавтобус. Это приехали за ней. Она медленно отвела взгляд от сверкающей гостиницы и стоящих у входа музыкантов, повернулась спиной к веселым молодоженам и их родственникам и направилась к машине. Задняя дверь медленно раскрылась ей навстречу.
Глава 10
Попугаи
Однажды рано утром в конце июля Сунил наткнулся на коллегу-мусорщика, лежавшего в грязи в том самом месте, где ведущая из Аннавади гравиевая дорога упиралась в аэропортовую трассу. Сунил знал, что у этого пожилого трудяги нет дома и спит он обычно на улице рядом с рыбным рынком Марол в километре от шоссе. Старик звал на помощь: одна его нога превратилась в кровавое месиво. Как выяснилось, его сбила машина. Некоторые водители не утруждали себя тем, чтобы объезжать людей, собирающих отходы у обочин.
Мальчику нужно было бы сбегать в участок, вызвать полицию и «Скорую помощь», но он слишком боялся полицейских, особенно после того, что, по слухам, они сделали с Абдулом. Поэтому он пошел своей дорогой, на Карго-роуд, туда, где шли бои за сокровища местных мусорных баков, понадеявшись, что кто- нибудь другой, постарше, все-таки возьмется отправить несчастного в больницу. Ведь по этой дороге по утрам проходили сотни людей.
Через два часа, когда Раул шел в школу, он заметил того же раненого. Тот умолял дать ему воды.
«Этот пьян, как твой отец, и даже хуже», – пошутил один из товарищей Раула. – «Хуже твоего отца», – неоригинально парировал сын Айши, и вся компания свернула на аэропортовую дорогу. Раул не боялся полиции. Он же бегал в участок, когда их сосед опрокинул горячие бобы на своего больного малыша Дануша. Но лежащий посреди дороги человек был всего-навсего мусорщиком, к тому же Раул спешил на автобус.
Еще через час мимо прошла Зеруниза Хусейн. Раненый кричал от боли. Она сразу поняла, что ему очень худо. Но ей нужно было поскорее доставить еду и лекарства томившемуся в застенке на Артур-роуд мужу, которому тоже было плохо, а до тюрьмы еще придется тащиться через весь город…
Чуть позже с бедным стариком поравнялся господин Камбл. Вечно мучимый сердечными болями, с затуманенным взором, он продолжал обивать пороги благотворительных организаций и крупных компаний, собирая пожертвования на операцию. Когда-то он, как и раненый мусорщик, тоже спал на улице. Но теперь Раджа Камбл не замечал чужих страданий, так как был сосредоточен на своем несчастье. Он знал, что чудеса в новой Индии случаются, но боялся, что с ним чудо все-таки не произойдет.
Когда Раул с братом возвращались из школы вскоре после полудня, мусорщик все еще лежал посреди
