почти не сотрудничал с киберотделом и не был знаком с Кицмиллером — однако слышал о нем и знал, что у него репутация доки в своем деле.

— Входите!

Хотя Кицмиллер сидел перед терминалом, было очевидно, что он высок ростом и самой простецкой внешности, правда, таких ярких оранжевых волос, как у него, я не видел ни разу.

Эта часть отдела представляла собой комнату с низким потолком на втором этаже, несколькими этажами ниже моего прежнего кабинета. Все сидели в просторных, похожих на стойла кабинках спиной к центру, где стоял заваленный бумагами, папками и портативными компьютерами большой восьмиугольный стол для совещаний. Люди здесь работали — хороший признак.

От оживленного коридора комнату отделяла стеклянная стена.

Бри, Сэмпсон и я взяли стулья и расселись в кабинке Кицмиллера. Он был примерно моего возраста, подтянутым, волосы его слепили глаза.

— Я не могу найти источники аудиозаписи, — сказал Кицмиллер, — но сравнил вопли на втором канале, как назвал его блогер, с видеопленкой, заснятой на месте преступления. Они почти совпадают. Но это не значит, что блог принадлежит убийце. Его мог отправить кто угодно.

— То есть если кто-то еще имел доступ к записи, — сказал я. — Мы все считаем, что эта аудиозапись подлинная, так ведь?

— Конечно. Значит, блог отправил ваш подозреваемый или кто-то, кому подозреваемый дал доступ к записи. Определить это пока что нельзя.

— Давайте по порядку, — предложила Бри. — Вы сказали мне по телефону, что блог отправлен из Джорджтаунского университета. Это так?

— Или, во всяком случае, через университет. Бри, это основная проблема, с которой я сейчас разбираюсь. Отправитель блога хорошо знает, как заметать следы.

— Прокси-сервер? — спросил Сэмпсон. Его познания всегда удивляли меня.

Кицмиллер уважительно улыбнулся ему, потом покачал головой:

— Нет. Хуже. Он использовал открытый прокси. Университеты легко использовать для таких дел. Любой тип может подсоединиться к их ай-пи-адресу откуда угодно, и пожалуйста — вы получаете сайт, который невозможно проследить. Я могу установить только место. О личности ничего.

— Можете дать хоть какие-то советы? — попросила Бри. — В этом деле нам очень нужна ваша помощь.

— Конечно. Понимаю ваше неверие в свои силы, детектив. Но предлагаю вам также полностью углубиться в это дело. Прыгайте вместе со мной в эту реку. Я стану грести, но вы должны делать и какие-то свои движения. Поверьте, обнаружиться может очень многое.

— Знаете, я ничего не смыслю в программно-технической экспертизе, — пожала плечами Бри.

— Это не обязательно. Речь идет не о раскрытии кода, а о большом сообществе, которое нужно проанализировать. О целой блогосфере.

— О блогосфере?

Кицмиллер начал выводить сразу несколько новых окон, размещавшихся одно над другим на экране, дабы показать, что имеет в виду.

— Прежде всего мы обнаружили всех, кто послал тексты на этот блог. К примеру, там был сайт «МОЯ РЕАЛЬНОСТЬ». Он уже снят, но там имелось больше трех десятков имен тех, кто отреагировал хотя бы на одну из записей убийцы. Это неплохое начало. Помните старую рекламу шампуня? «Вы скажете двум знакомым, они скажут двум знакомым, и так далее и так далее»? Здесь то же самое. Сколько-то людей прочтут записи, потом будут вести об этом речь в своих блогах, и сфера расширяется. Количество чатов тоже.

А вы знаете, что ваш убийца любит находиться в центре внимания. Очень может быть, что он каким-то образом останется членом этого сообщества. Сообщения пересекаются. Если найдете нужное пересечение, то, может быть, раскроете это дело, найдете убийцу и прославитесь.

— Тут слишком много «если», — сказала Бри. — Не нравятся мне все эти «если» и «может быть».

Люди уже несколько лет говорили о киберпространстве как о новом поле деятельности правоохранительных органов. Я начинал представлять, что это такое.

Кицмиллер продемонстрировал простой поиск в «Гугле». Набрал «Публичный Убийца» и получил целый экран ответов.

— Надо же! — воскликнула Бри. — Я уже поражена. Или, может, лучше сказать — угнетена. Тут много ненужного.

— Черт! — нахмурился и Сэмпсон. — Это какая-то эпидемия.

— Обратите внимание, — продолжил просвещать нас Кицмиллер, — что он никогда не использует полного заглавия своего сайта. Может, потому вы и не обнаружили его раньше. Но все же здесь больше восьмидесяти записей, где он упоминается, причем две посвящены специально ему. А ведь он, предположительно, не совершил еще и трех убийств.

— Так вы считаете, если убийца ищет внимания, это ускорит дело? — уточнил я на всякий случай.

— Несомненно. В Интернете существует аудитория, падкая на такие вещи. Большинство утверждают, что терпеть не могут убийства, и многие, я уверен, искренни. Остаются группы людей с оправданным интересом к судебным делам, людей, которые хотят знать больше, но, может быть, по каким-то сомнительным причинам, и людей, которые просто увлекаются этим. Публичный Убийца — их сбывшаяся мечта. Никто еще не был так доступен, продолжая действовать.

Бри, обдумывая все это, негромко сказала:

— Значит… он использует других, чтобы они помогли ему стать тем, кем он хочет.

Кицмиллер кивнул и открыл другие окна, сайты «официальных» клубов фанатов серийных убийц Джефри Дамера, Теда Банди, Зодиака.

— Но Публичный Убийца хочет быть более крупной звездой, — сказал я. — Полагаю, более крупной, чем все остальные.

В том числе Кайл Крейг? Требовалось подумать. Как сюда, черт возьми, вписывается Кайл Крейг?

Я всерьез расстроился из-за этого дела; кроме того, страдал из-за отсутствия Бри. Меня беспокоило, что сейчас мне будет трудно сосредоточиться на работе, поэтому я решил записывать на магнитофон свои беседы с пациентами, чтобы, для подстраховки, потом прослушать их еще раз.

Энтони Демао, ветеран «Бури в пустыне», держал себя необычно, почему-то вдруг повел основательный рассказ о своем боевом опыте. За обедом я еще раз прослушал пленку, представляя себе в это время Энтони: грубовато-симпатичного, все еще в хорошей физической форме и довольно спокойного.

«— У нас там не имелось достаточной поддержки. Но командиру дивизии было на это наплевать. Поставил нам боевую задачу и больше его ничто не заботило.

— Долго ты пробыл там?

Молчание. Затем:

— Штурм начался в конце месяца, так что около двух недель».

Я все больше и больше убеждался, что с ним во время «Бури в пустыне» произошло нечто очень скверное, нечто способное оказаться ключом к его трудностям, то, что он пытается вытеснить из сознания. Мне нельзя было оказывать слишком сильный нажим на него, но, с другой стороны, он скоро мог бросить лечение, если сочтет, что прогресс у нас недостаточный.

«— Я навел кое-какие справки, — сказал я на пленке. — Ты служил в Двадцать четвертой пехотной дивизии, так?