– Он чего, помнит, что с кем пил много лет назад? – шепотом спросил Дзюба. – Во дает дед!
– И сколько бутылок колы ты тогда принес? – продолжал допытываться старик.
– Четыре, Борис Соломонович. Три вам оставил и одну с собой унес. Сходится?
И тогда, наконец, послышался лязг отодвигаемых засовов и мягкие щелчки отпираемых замков. На пороге стоял огромного роста старик, опирающийся на ходунки. На крупном носатом морщинистом лице сверкали смешливые глаза под нависающими кустистыми бровями.
– А я знаю, зачем вы пришли! – уверенно заявил он, едва сыщики успели раздеться и пройти в комнату.
– Не сомневаюсь, Борис Соломонович, – улыбнулся Антон. – Поэтому никаких вопросов не задаю, сразу готов вас слушать.
И, поймав недоуменный взгляд Дзюбы, незаметно ткнул его локтем в бок: мол, ничему не удивляйся, ничего не спрашивай, молчи и слушай.
– Вы, молодые люди, не присаживайтесь, долгого разговора у нас не получится, потому что про Лёньку я ничего не знаю.
– Про Лёньку? – переспросил оторопевший Антон. – Про какого Лёньку?
– Про Лёню Курмышова. Вы же из-за него ко мне пришли, правда? Из-за него, из-за него. – Борис Соломонович укоризненно покачал головой и с трудом занял место на диване, пристроив ходунки рядом. – А теперь делаете мне невинные глазки.
– Борис Соломонович, дорогой, вот чем хотите поклянусь: впервые слышу! – воскликнул Антон. – Так что с этим Курмышовым не так?
– А все не так! – задорно выкрикнул бывший ювелир. – Потому как убили его. Его Алёшка Сотников опознавать ездил в морг. И опознал! Эх вы, сыскари! Тьфу! Одно название. Лёньку Курмышова убили, а вы и не знаете. Чего ж удивляться, что вы преступления не раскрываете. Куда вам!
Антон молча стоял, привалившись спиной к стене, и ждал. Рядом с ним в точно такой же позе стоял Роман Дзюба. Пауза явно затягивалась. Первым не выдержал хозяин дома:
– Так вы что же, не из-за Лёньки пришли? А из-за чего тогда? А с Лёнькой что? Уже все раскрыли, всех поймали, и вопросов больше нет?
– Мы, Борис Соломонович, пришли из-за колье. Довольно крупное изделие, сапфиры, топазы, бриллианты, рубины. И еще один очень крупный рубин. По дизайну похоже, как будто из-за гор встает солнце и освещает море. Ничего о таком не слышали?
Кустистые брови ювелира поползли вверх.
– Картина маслом, – протянул он. – Как было сказано в моем любимом фильме «Ликвидация». Это вы мне что сейчас описали, ювелирное изделие или вышивку бисером?
– Колье, Борис Соломонович, самое настоящее колье. В нем одна дама на приеме появилась на прошлой неделе. А на следующий день оно пропало.
– Девятнадцатый век?
– Вот не знаем, – развел руками Антон. – Может, девятнадцатый, может, даже и восемнадцатый, а может, и вовсе новодел.
– Размер знаете?
– Ну… – Антон показал пальцами длину и ширину изделия, опираясь на показания Татьяны и Светланы Дорожкиных и Аллы Анищенко.
– Нагрудник, – констатировал ювелир. – Таких сейчас не делают, немодно. Значит, антиквариат. А что ж вы у самой дамы-то не спросите? А, понял: спрашивать не у кого. И от меня чего хотите?
– Ну, сами понимаете, – неопределенно сказал Антон, пряча улыбку. – Кто из коллекционеров мог бы заинтересоваться такой вещью?
Борис Соломонович завел глаза к потолку и принялся шевелить губами. Лицо его сделалось отрешенным, казалось, старый ювелир ничего не видит и не слышит вокруг себя.
Дзюба наклонился к самому уху Антона.
– Чего это он? – спросил Роман едва слышно.
– Он считает.
– Что считает?
– Примерное количество камней и примерную стоимость изделия.
– В уме?!
– Тише ты… Да. В уме. Он профессионал высочайшего класса.
– Но как же, – взволнованно зашептал Дзюба, – как же это? Мне девушка в ломбарде сказала, что невозможно оценить вещь, не видя ее…
– Ну ты сравнил! – едва слышно фыркнул Антон. – У Соломоныча опыт-то какой! Он в ювелирном деле столько лет, сколько многие вообще не живут, а твоя девушка совсем молоденькая.
Наконец Борис Соломонович перевел глаза на оперативников и покачал головой.
– По сегодняшним ценам эта вещь должна стоить от трех до пяти миллионов рублей.
– Сколько?! – вырвалось у сыщиков одновременно.
– От трех до пяти лимонов, – подтвердил ювелир. – Это только стоимость камней, металла и работы. Без учета эксклюзивности. Если это девятнадцатый век, то цена, сами понимаете, многократно выше. Но я у старых мастеров такой вещи не знаю. А Борис Соломонович знает всё, уж можете мне поверить. Стало быть, это все-таки новодел. Вот вам и ответ на ваш вопрос. Коллекционерам новодел не нужен. Во всяком случае, тем коллекционерам, которые мне известны.
– Ну, спасибо, Борис Соломонович. – Антон сделал несколько шагов вперед, выдвинул из-за стоящего посреди комнаты стола стул и уселся на него верхом, сложив руки на спинке. – А теперь поведайте нам, недотепам, кто такой Леонид Курмышов и что за беда с ним стряслась. И кто такой Алешка Сотников, который ездил в морг его опознавать.
– Надежда Игоревна, я уверен, что между убийством Панкрашиной и убийством ювелира Курмышова есть связь! – горячился Дзюба. – Смотрите: двадцать первого ноября убивают Панкрашину и крадут дорогое колье, а спустя несколько дней убивают известного ювелира. Два трупа, так или иначе связанных с ювелиркой, меньше чем за неделю! Это не может быть случайным совпадением!
– А ты что скажешь, Антон? – следователь Рыженко перевела взгляд на Сташиса. – Ты тоже так считаешь?
– Не знаю, – признался Антон. – У меня нет такой уверенности. Все-таки Москва – очень большой город, что бы там ни говорили. Наша столица – это проходной двор в буквальном смысле слова. Ну, представьте: убивают человека, который недавно лечил зубы, так теперь любой стоматолог, которого убьют в течение ближайшего времени, должен оказаться с ним связан? Точно так же можно искать связи между трупами автовладельцев и работниками автосервисов.
– Одним словом, ты с Романом не согласен, – сделала вывод Надежда Игоревна. – Ты работал с ним один раз, и то неофициально, а я работаю с Дзюбой постоянно, поскольку мы обслуживаем одну территорию. Его идеи кажутся завиральными, это правда. И в девяноста процентах случаев так и оказывается. Но в десяти процентах случаев он попадает в точку. Давайте-ка, мальчики, дуйте на территорию, где возбудились по Курмышову, и понюхайте там как следует. Потратьте время. Один день ничего не решает, все равно по горячим следам мы убийство Панкрашиной уже не раскрыли, теперь торопиться некуда.
На то, чтобы встретиться с оперативниками, ведущими дело об убийстве Леонида Курмышова, пришлось потратить уйму времени: ребята по кабинетам не сидят, у них работы полно. Когда они появились, наконец, у себя в отделе, то сразу заявили, что без согласования с руководством никакой информации не дадут и никаких документов не покажут. Пока Антон организовывал переговоры следователя Рыженко с начальством оперативников, прошел еще час. Дзюба нервничал и злился, ему не терпелось проверить собственную версию, Антон ждал спокойно, пользуясь возможностью отключиться от работы и поразмышлять о собственных перспективах, таких неясных и тревожных. Искать жену… Или все- таки няню? И если няню, то где взять денег на ее оплату?
Наконец, все оргвопросы решились, но к этому времени одного из оперов, занимающихся убийством Курмышова, вызвал следователь за какой-то надобностью, и Антону с Дзюбой пришлось общаться со вторым – симпатичным темноглазым пареньком по имени Надир.
