— Если ты хочешь узнать мое мнение, то я за то, чтобы идти вперед. Смелых Бог любит!

Нервничая, Колчак вышагивал взад-вперед по мостику. Потом все же решился:

— Обойдемся и без крейсеров!

Через несколько минут радиотелеграфисты «Рюрика» приняли с «Пограничника»: «Прошу добро продолжать операцию без охранения. Колчак». Радиограмма была адресована командующему флотом Адмирал Эссен, хорошо зная своего флаг-капитана, разрешил идти к Данцигу без крейсеров. Позже стало известно: на минах, выставленных Колчаком и его эсминцами, подорвались четыре (!) немецких крейсера, восемь миноносцев и одиннадцать транспортов. После этого рейда наших эсминцев командующий германским флотом на Балтике принц Генрих Прусский запретил командирам кораблей выходить на Балтику до тех пор, пока специалисты не найдут эффективного способа борьбы с русскими морскими минами.

Пока муж ставил мины у германского побережья, его супруга, освоившая еще в юные годы сестринское дело, стала добровольно ухаживать за ранеными в госпитале. Впоследствии дочь вспоминала, что в это время мать стала очень религиозной. Когда в один из своих недолгих приездов домой дочь спросила Рощаковского:

— Папа, а ты тоже так сильно веришь в Бога, как наша мама?

— Сейчас такое время, что без веры никак нельзя! — ответил отец, погладив дочь по голове.

— И ты тоже молишься Богу?

— Каждый раз, когда выхожу в море! Кроме того, у нас в роду Рощаковских есть особая молитва

— Я тоже хочу ее знать!

— Тогда запоминай: Господи, не покинь меня, заблудшего! Имя твое — Сила, укрепи ж меня слабого и бессильного! Имя твое — Свет, освети душу мою, померкнувшую в жизненной борьбе и страстях! Имя твое — Покой, дай неприкаянной душе моей обрести покой! Имя твое — Милосердие, смилуйся над нами!

Поздравляя команды эсминцев с Рождеством 1915 года, Эссен вручил Рощаковскому погоны капитана 2-го ранга и объявил о новом назначении — командиром эсминца «Легкий». Эсминец, правда, вот уже больше года стоял в Ревеле в ремонте и был невероятно запущен. Но глаза боятся, а руки делают. Не прошло и месяца, как Рощаковский вывел корабль из завода, быстро отработал команду и, вступив в первую линию, принял самое активное участие в боевых делах.

В апреле группа эсминцев, включая «Легкий», выставила заграждение у Либавы, на месте, где немцы, по сведениям разведки, недавно проводили усиленное траление, а потому была уверенность, что кто-нибудь да на наши мины и наскочит.

Новое назначение было омрачено внезапной смертью адмирала Эссена. Любимый Эссеном миноносец «Пограничник» доставил сопровождаемый георгиевским караулом прах командующего к Английской набережной Петрограда.

А боевые будни продолжались. В мае с другими миноносцами и подводными лодками «Легкий» охранял тральщики, занятые обследованием района между Богшером и Дагерортом, очищал акваторию для запланированных штабом флота активных операций 1-й бригады крейсеров.

Затем «Легкий» с другими эсминцами, приняв в Моонзунде мины с заградителя «Енисей», усилили заграждение и в Ирбенском проливе. Весь обратный путь проделали в густом тумане, вплоть до Куйваста дошли по прокладке. И только здесь «Сибирский стрелок» чуть помял винты, пройдя близ банки. Часть кораблей ушла в Ревель, остальные, включая «Легкий», остались в Моонзунде. Они охраняли, дежуря по очереди, вход в Ирбены и поддерживали посты службы связи, которые отступали от занятой немцами Либавы. «Легким» Рощаковский командовал до конца 1915 года, после чего получил назначение в Морское министерство. Приняв дела, он попросил несколько дней отпуска.

Дело в том, что работа в госпитале, большая физическая и психическая нагрузка сильно сказались на жене Рощаковского: нервы Марии Сергеевны были истощены. Врачи настоятельно рекомендовали ей покинуть беспокойный Петроград. А потому всем семейством Рощаковские отправились в Гельсингфорс и сняли там квартиру. Глава семейства, пробыв там несколько дней, вернулся на службу. По воспоминаниям дочери Рощаковского, в Гельсингфорсе они с матерью впервые оказались одни: мать не взяла с собой ни камеристку, ни гувернантку дочери. Война заставляла менять старые барские привычки. Зиму с1915на1916 год жена и дочь Рощаковского также провели в Финляндии. Причина по-прежнему была в нервном истощении Марии Сергеевны. На этот раз они сняли жилье в курортном местечке Гранкулла.

Когда-то, еще в 1906 году, в своей записке о будущем России Рощаковский писал, что самым главным флотом у нас должен стать совершенно новый флот — северный. Он писал, что необходимо использовать незамерзающие полярные порты для снабжения России, необходимо проложить железную дорогу и между Мурманском и Петербургом. В 1916 году Николай Второй вспомнил о своих давнишних разговорах с Рощаковским Капитан 2-го ранга был вызван в Ставку.

— Поедешь на Север создавать флот?

— С огромной радостью!

— Тогда с Богом!

Так Рощаковский получил назначение начальником службы связи Белого моря. Впрочем, на самом деле никакой службы связи на Белом море еще не было и ее надо было организовать с нуля. Перво-наперво он установил надежную связь между Петроградом и побережьем Белого моря. Помимо этого предстояло организовать постройку и отработать организацию постройки сети радио- и метеостанций, а также наблюдательных пунктов Службы создаваемой флотилии Северного Ледовитого океана.

За образец Рощаковский взял организацию службы связи на Балтике, устроенную капитаном 1-го ранга Непениным, которая до сегодняшнего дня считается образцом организации не только системы связи, но и системы слежения за перемещениями противника на театре боевых действий. Разумеется, что у Рощаковского не имелось таких сил и средств, как у Непенина, и на Белом море приходилось обходиться зачастую тем, что было под рукой. Большой проблемой была нехватка рабочих рук. Рощаковский, как всегда, действовал не стандартно. Он отбил телеграмму Николаю Второму и попросил высочайшего разрешения на привлечение к работе трех сотен заключенных из местных тюрем. Николай, читая просьбу, лишь головой покачал, но «добро» дал.

Когда преступников выстроили на тюремном дворе, к ним вышел капитан 2-го ранга,

— Государь дает вам шанс исправить свою судьбу. С этого момента вы освобождаетесь из-под стражи, чтобы, как и ваши братья на фронте, приблизить нашу победу » битве за Отечество! Отныне у вас все общее. Если кто попытается украсть провиант или деньги из казенного ларца, тому сразу пулю в лоб!

Твердость своих намерений Рощаковской подтвердил демонстрацией револьвера.

Помимо всего прочего, Рощаковскому было крайне необходимо судно для выбора подходящего места на побережье Белого моря для строительства радиостанций. С судами было туго, но он приметил старый пароходик «Пахтусов». Тот давно стоял в дальнем углу Архангельского порта с поломанным гребным валом. Рощаковский нашел двух рабочих, которые брались ввести судно в строй. Теперь надо было набрать команду. Но набирать было не из кого.

— Что ж, — нисколько не опечалился капитан 2-го ранга — Поедем опять в тюрьму!

Там Рощаковский отобрал несколько заключенных, бывавших раньше в море.

— Этих я забираю с собой и немедля! — огорошил он начальника тюрьмы.

Когда команда «Пахтусова», гремя еще не снятыми наручниками, шла к своему пароходу, прохожие шарахались в стороны. Капитаном же «Пахтусова» стала поморка Вера Зотова, прекрасно знавшая и Белое море, и навигацию. Во избежание эксцессов у ее каюты Рощаковский велел поставить караул, но бывшие зэки отнеслись к капитанше с почтением. Да капитанша и сама была женщиной не слабой, могла за себя постоять и за словом в карман не лезла.

— Флагманский пароход у меня есть, команда и капитан тоже, теперь можно и станции строить! — перевел дух Рощаковский.